Звёзды ещё горят - Лиса Эстерн
Она долгую секунду смотрела на него, то ли удивленная, то ли благодарная за эту идею.
– Да, мы могли бы заняться этим вопросом лично в условиях рабочих смен.
– Конечно-конечно, – с облегчением согласилась Олеся, – это чудесная идея! Но ты же понимаешь, что гости не должны наблюдать за тем, как работники оголтело носятся и вешают украшения? Для них преображение кафетерия должно оставаться за кадром, понимаешь, да?
– На выходных мы задержимся после вечерней смены, – сухо заключила Стелла, прекрасно понимая, что имела в виду Олеся. – Всё будет сделано на высшем уровне!
– Так и будет, – Марк улыбнулся.
Олеся окинула парочку взглядом, о чём-то напряженно размышляя, но потом легко кивнула, поблагодарила их и помчалась дальше, в сторону кабинета начальства. Из-за поворота ей навстречу вышел Алексей, и они на короткое мгновение о чём-то заспорили. Женщина подняла ладонь и пальцами изобразила болтающую голову, после чего шустро проскользнула мимо и скрылась за дверьми, пока мужчине оставалось лишь наблюдать за её исчезающей тенью и бороться с ощущением недосказанности.
– Не будем терять время, – предложил Марк, отвлекая Стеллу от наблюдения. – Пошли собираться, и отправимся на поиски новогоднего чуда.
– Чудес не бывает.
Марк уже двинул в сторону комнатки персонала, развернулся к ней и пожал плечами с привычной для него улыбкой:
– Но ведь есть ты, – голос его звучал мягко, – настоящее предновогоднее чудо.
Глава 12
Неприятности
Стелла поступила невоспитанно, когда Марк вышел из комнаты для персонала: она непростительно долго пялилась на него. Это было так откровенно и заметно, что юноша на какое-то время смешался и неловко переспросил её, что с ним не так, и ей пришлось выдать что-то глупое и лживое, потому что с ним всё было так и даже слишком. Голубая рубашка с закатанными рукавами под тëплым тёмно-синим свитером с немного растянутым горлом, вельветовые брюки цвета топленого шоколада и чёрные ботинки, а поверх он натянул всю ту же несчастную куртку, от вида которой оставалось только плакать. Для полного образа академического мальчика не хватало его очков с тонкой оправой.
В отражении зеркал его машины ей пришлось встретиться со своим невыспавшимся лицом, которое скрашивало немного макияжа: аккуратные розоватые тени, немного туши, бледной помады и вместо румян – поцелуи мороза на щеках и носу. Она расплела косички и расправила волнистые прядки, придавая им немного объёма. Так совпало, что сегодня из всего своего неяркого гардероба Стелла выудила шерстяной свитер в бело-голубую клетку, тёмные свободные джинсы и чёрные ботинки, а сверху надела любимый тёмный пуховик, но мысль о том, что со стороны они оба выглядели так, словно договаривались одеться в похожие цвета, не давала ей спокойно сидеть в машине.
– Не думала, что ты любишь классику, – произнесла Стелла, когда они вырулили на шоссе, где то и дело мелькали машины, куда-то спешащие. Марк же вёл в пределах средних скоростей и никого не обгонял. – Я почти тебя не узнала.
– Не то чтобы я её не любил, – растянуто начал он. – Просто предпочитаю более удобные вещи. Всё-таки брюки – это вещь спорная.
– Тебе идёт.
Стелла чувствовала, что Марк мельком взглянул на неё, и сдержалась, чтобы в очередной раз не начать елозить. Она заинтересованно взглянула на проносящийся за окнами заснеженный пейзаж лесов и полей: им пришлось выехать за город, чтобы добраться до складов, где оптом продукцию можно купить дешевле. Наверное, придётся потратить чуть больше часа на дорогу до ближайшей точки, размышляла Стелла. Дорога, по которой они ехали, была ей хорошо знакома, потому что вела в пригород, где жили её родители.
Холод неприятно пробирался под одежду. Стелла поёжилась и выдохнула клуб пара.
Когда они остановились на одном из немногочисленных перекрёстков в ожидании зелёного сигнала, Марк пощëлкал на панели под магнитолой – стало шумно, но через некоторое время ноги окутало тепло, а иний на боковых стёклах бесследно исчез. Стелла наблюдала за юношей, когда он включил передачу и они тронулись с места, потом за тем, как он включал поворотник, как пальцы двигались по ободу руля, постукивали по нему в такт негромкой мелодии, как прорисовывались костяшки на ладони… Его лицо интересно преображалось, стоило Марку сесть за руль и сосредоточиться на дороге и множестве деталей, мелькающих вокруг.
Дорога пролегала мимо придорожной забегаловки. Их машина плавно свернула на прилежащую территорию и остановилась на одном из парковочных мест. Марк не стал глушить двигатель, предложил Стелле что-нибудь ей купить, но она скромно отказалась.
Телефон был тих, ни одного интересного сообщения. Ловец прочитал её утреннюю радостную строчку и не ответил. Неприятное чувство поселилось где-то в груди, и Стелла выключила экран, вернувшись к созерцанию лёгкой дымки, накрывшей мир, опускающейся с самого небосвода. По нему растеклась насыщенная жёлтая и алая краска, вмешивающая в цвета лесов и снегов свои оттенки. По дороге ехали легковые и грузовые машины, медленно зажигались фонари, замерцала вывеска забегаловки, а вместе с приходом сумерек к ней подкрадывались неприятные воспоминания. Окружающий пейзаж мало чем напоминал тот, из прошлого, потому что тогда снега уже растаяли, начала зеленеть трава и спешили распуститься почки. Тогда была тёплая весна, а не морозная зима. Но отчего-то Стелла всё-таки задумалась о том, какое тогда было необычное представление.
Это были неизвестные ей артисты, дающие представление на площади, любой мог прийти и посмотреть. С приходом весны люди оживали и становились большими охотниками за различными развлечениями, поэтому даже тот факт, что их едва ли кто-то знал, никого не останавливал. Когда Стелла с Машей всё-таки освободились и добрались до центра, вокруг сцены уже собралась внушительная толпа.
– Мороженого хочется жуть как, – обмахиваясь ладонями, выдала подруга. – Только начало весны, а уже такая жарища! Тебе взять?
– Давай фисташковое.
Маша улыбнулась и направилась к киоску с мороженым. Там была очередь, так что она там надолго, подумала Стелла, поэтому направилась к скамье и достала блокнот, в котором уже было несколько набросков. Открыв чистый лист, она начала рисовать: лёгкие, быстрые и рваные линии обозначили одного из артистов, выкручивающего на сцене невероятные пируэты. Шумела музыка, люди кричали и смеялись. Вокруг пробуждалась жизнь, возрождающая души.
Телефон снова настойчиво задрожал. На экране высветилось короткое «Мама». Палец застыл на кнопке ответа, пока внутри разыгрывалось настоящее сражение: пробуждалось лёгкое волнение и боролось с упрямством. Стелле не хотелось портить вечер ещё большей ссорой с родителями. Хоть раздражение и обида уже подуспокоились, снова погружаться в это не хотелось.
От решения её спас погасший экран, а вместе с этим
