Измена. Игра на выживание - Луиза Анри
Внезапно коренастый «курьер» вскочил, прижав палец к наушнику.
— Готовься! — рявкнул он в рацию. — Черные «Геленки»! Три штуки! Минута до ворот!
Адреналин ударил в кровь Оливии. Он здесь. Несмотря ни на что. Сердце бешено заколотилось.
За окнами цеха, заваленными грязными листами железа, послышался рев моторов, визг тормозов. Потом — оглушительная тишина. Напряженная, звенящая. Ловушка замерла в ожидании.
И грянул гром.
Не метафорический. Реальный, оглушающий грохот взрыва где-то у главных ворот. Одновременно с ним — сухие, отрывистые хлопки выстрелов с глушителями и дикий рев автоматных очередей. Стекло в уцелевших окнах задрожало и осыпалось. В цеху поднялась паника. Похитители засуетились, крича в рации, не понимая, откуда удар.
Он не пошел в лоб. Мысль Оливии пронеслась молнией. Он взорвал отвлекающий заряд и ударил с фланга!
Двери цеха с грохотом распахнулись не со стороны ворот, а сбоку. В проеме, в клубах пыли и дыма, возникла фигура..
Ян.
Он был в черной тактической куртке без опознавательных знаков, в кевларовом жилете поверх, с автоматом Калашникова короткой версии в руках. Его лицо было искажено не яростью, а холодной, смертоносной решимостью. Глаза, остекленевшие от адреналина и гнева, метнулись по цеху, мгновенно находя Оливию. В них вспыхнуло что-то — облегчение? Ярость за ее связанное состояние?
— Пахан! В секторе Альфа! — заорал координатор, прячась за станком. — Все огонь на него!
Цех взорвался огнем. Пули зацокали по металлу, засвистели рядом с Яном. Он не прятался. Он двигался, как разъяренный медведь, методично, используя укрытия — станки, бетонные колонны — лишь как точки для коротких остановок. Его ответные очереди были краткими, точными. Один из похитителей, выглянувший из-за угла, дернулся и рухнул. Второй, пытавшийся зайти с тыла, получил очередь в грудь и отлетел назад. Коренастый «курьер» открыл бешеный огонь из своего АК, пытаясь прижать Яна. Пули рикошетили от бетона рядом с Оливией, заставляя ее вжиматься в пол.
Ян перезаряжался за колонной, его дыхание было ровным, сосредоточенным. Он поймал взгляд Оливии. Кивнул ей, коротко, жест ободрения и обещания. Потом выбросил из-за укрытия гранату. Не осколочную. Светошумовую!
Ослепительная вспышка и оглушительный БАМ! обрушились на цех. Нападавшие вскрикнули, ослепленные, оглохшие. Ян рванул вперед, как тигр. Его автомат работал короткими, смертоносными очередями. Еще двое упали.
Координатор, прикрывая глаза, выполз из-за станка. Он был недалеко от Оливии. В его руке был не автомат, а пистолет Стечкина. Он поднял его, не целясь в Яна, а прямо на Оливию! Его лицо было искажено бешенством и пониманием провала. Если не Пахан, то хотя бы его «девку»!
— НЕТ! — закричал Ян, увидев движение.
Он был слишком далеко, чтобы успеть выстрелить.
Оливия зажмурилась, ожидая удара.
Выстрел грохнул. Но не в нее.
Ян бросился вперед, не стреляя, а заслоняя ее своим телом. Пуля ударила его с глухим, страшным звуком — чмок! — где-то в корпус, чуть сбоку. Он дернулся всем телом, как от удара кувалдой, но не упал. Его инерция броска сбила координатора с ног. Ян рухнул на колени рядом с Оливией, его автомат выпал из рук. Он схватил координатора за горло одной рукой, другой выбил пистолет. Звук ломающейся гортани был ужасен и краток.
Цех вдруг оглушительно затих. Последние выстрелы за пределами стихли. Слышно было только тяжелое, хриплое дыхание Яна и ее собственное прерывистое всхлипывание.
Оливия ошеломленно смотрела на него. Он сидел на коленях перед ней, прижимая ладонь к боку, откуда сочилась темная кровь, пропитывая тактическую куртку. Лицо его было мертвенно-бледным, покрытым пылью и потом. Но его глаза смотрели на нее. Не с болью. С облегчением. С безумной, неистовой радостью, что она жива. И с той самой любовью, о которой он кричал ей в ночь разрыва.
— Оли...вия... — его голос был хриплым шепотом, прерываемым кровавым пузырем на губах. Он попытался улыбнуться, но получился лишь болезненный оскал. — Цел...ла? — Он протянул к ней дрожащую, окровавленную руку, не дотягиваясь, словно боясь запачкать.
Слезы хлынули у Оливии потоком. Весь ужас, весь гнев, вся стена — все рухнуло в одно мгновение перед этим окровавленным человеком, который бросился под пулю ради нее. Она рванулась вперед, забыв про стяжки, как могла прижалась к нему здоровым боком.
— Ян! Идиот! Зачем?! Зачем ты пришел?! — рыдала она, пытаясь прижать ладонь к его ране, чувствуя, как горячая кровь сочится сквозь пальцы. Врач в ней кричал: проникающее ранение, вероятно в брюшную полость, кровопотеря, шок! Нужна помощь, сейчас же!
— Ты... ранена? — он переспросил, его взгляд лихорадочно скользил по ее лицу, по телу, ища раны, игнорируя свою собственную.
— Нет! Нет, я цела! Это ты! Держись! — Она оглянулась в панике. — Тихон! ПОМОГИ!
Тихон появился как из-под земли. Его лицо было по-прежнему каменным, но в глазах горел холодный огонь. Он уже отдавал приказы по рации: «Босс ранен! Тяжело! Готовьте БМП! Врача на виллу! Кончай зачистку!»
Он подбежал, ловко перерезал стяжки на руках Оливии. Его взгляд скользнул по ране Яна, по ее окровавленным рукам. Никаких эмоций. Только действие.
— Докторша, дави здесь, — он указал точку чуть выше раны, сам накладывал жгут выше, на бедро, чтобы уменьшить приток крови к месту ранения. Его движения были точными, быстрыми.
Ян оперся головой о плечо Оливии. Его дыхание стало поверхностным, прерывистым. Он смотрел на нее, и в его глазах не было страха смерти. Была только глубокая усталость и… удовлетворение.
— Стоило… — прошептал он, едва слышно. Кровь выступила у него в уголке рта. — Видеть тебя… Стоило…
Его глаза начали закрываться.
— Нет! Ян, не смей! — закричала Оливия, тряся его за плечо, сильнее прижимая ладонь к ране, чувствуя, как его кровь, теплая и липкая, покрывает ее руку. — Держись! Слышишь?! Тихон, скорее!
Снаружи послышался рев мощного мотора — бронированная медицинская машина на базе БТР или БМП, подарок «дружественных» силовиков или трофей. Тихон уже отдавал команды своим людям, которые вбегали в цех, обеспечивая периметр. Он и еще двое осторожно, но быстро подхватили Яна.
Оливия встала на ноги, едва не падая от слабости и шока. Она шла рядом, не отрывая руки от раны, глядя на его бледное, безжизненно повисшее лицо. Запах крови, пороха и его — смешался в одну удушливую смесь. Любовь, которая привела его сюда. Любовь, которая заставила его подставить грудь под пулю. Любовь, которая, возможно, сейчас убивала его.
Они вынесли его из
