Развод. Его холодное сердце - Дарина Королёва
Которой хочется завладеть, досконально изучить изнутри и снаружи. Покорить, присвоить, подчинить.
Хищником овладевает азарт. Судьба бросает ему вызов, чтобы потушить свой разбушевавшийся в горячей крови интерес.
— Не смей меня трогать, — мой голос срывался, дрожал. — Ты весь пропах ею!
Его губы искривились в той самой улыбке, которую я столько раз целовала.
Жестокой, властной и невероятно притягательной.
— Ревнуешь, meleğim (мой ангелочек)? — наклонился ближе, его дыхание обожгло мою шею. — Правильно. Потому что ты моя. Навсегда моя.
Ты же не животное, Давид? Как ты можешь заявиться сюда так просто, после того, как трахал её, и говорить мне, что я твоя! Как ты можешь делать вид, что ничего страшного не произошло?!
Я уперлась ладонями в его обнаженную, твёрдую грудь, пытаясь оттолкнуть. Глупая попытка — всё равно, что сдвинуть мраморную статую. Его мышцы под моими пальцами были каменными, и от этого прикосновения по телу прошла предательская дрожь.
— Я тебе не вещь! — выдохнула я. — Ты не можешь просто...
Он не дал мне договорить. Его губы резко обрушились на мои, заставляя замолчать, всхлипнуть и выгнуть спину.
Поцелуй был жёстким, властным, наказывающим.
Он целовал меня так, словно метил территорию, вбивал в мои губы послание: "Моё. Только моё. Прими это, смирись!”
Ты обречена. Обречена любить такого монстра, как я…
Его язык вторгался в мой рот безжалостно и требовательно, а бёдра прижались к моим, демонстрируя огромную твёдую выпуклость в районе ширинки, и я ненавидела себя за то, что отвечала.
Мои ногти впились в его плечи, оставляя красные полосы на смуглой коже, но мне не хватило сил, чтобы сдвинуть подонка с места — Давид был таким сильным и огромным, как ледяной утёс.
Он зарычал, сжимая мои запястья одной рукой с такой силой, что завтра наверняка останутся синяки.
Дыхание мужа участилось. Он только сильней возбуждался, когда я пыталась дать отпор.
— Ненавижу неподчинение, — голос стал ниже, опаснее. — И ты это прекрасно знаешь. Но, когда ты такая... дикая, непокорная... — его зубы прихватили мочку моего уха, посылая электрические разряды по позвоночнику, — я еще больше тебя хочу. До безумия хочу...
Вторая его рука скользнула по моему телу — жадно, собственнически, поглаживая каждый изгиб, каждую впадинку.
Пять лет... Пять лет он изучал мое тело, как карту сокровищ. Знал каждую слабую точку, каждое местечко, от прикосновения к которому я таяла. И сейчас безжалостно использовал это знание.
— Исполняй свой супружеский долг. — Он словно отдаёт приказ. — Я хочу тебя, Катя! Хочу ещё одного ребёнка от тебя…
ГЛАВА 4
— Родишь мне сына.
— Что?! Я тебя ненавижу, Давид! — я всхлипнула, когда его пальцы сжали мою грудь через тонкую ткань ночной рубашки, а колено властно раздвинуло ноги. — Ты чудовище! Я ошиблась! Я ошиблась, веря, что ты… другой. Что я тебя изменила… Растопила лёд! Но ты… Ты меня обманул!
— Знала, за кого замуж выходишь, — его язык прочертил влажную дорожку по моей шее, и я машинально запрокинула голову. — Я никогда не скрывал, кто я.
— Ты был другим... — слезы текли по щекам, пока его руки задирали подол моей рубашки. — Ты любил меня...
Он замер. Его пальцы до боли впились в мои бедра, цепляя трусики, а в глазах мелькнуло что-то такое тёмное, яростное, что у меня перехватило дыхание.
— Любил? — его смех был больше похож на рычание. — Я с ума по тебе схожу, Катя. Пять лет... Пять лет ты владеешь моими мыслями, моим телом, моей душой... А теперь решила, что я так просто откажусь от тебя?
— Я не знала, что ты за человек! Не знала ничего о вашей семье, традициях и этих чертовых договорах! — задыхаясь, дрожу. — Ты убиваешь меня, Давид! Ты рвёшь на куски мою душу!
Что-то промелькнуло в его глазах — боль или раскаяние — но тут же исчезло, сменившись привычной маской холодной решимости.
— Это ты решил, что можешь привести в нашу спальню другую женщину. Другую! В дом, где живет твоя дочь!
Он подхватил меня под бедра одним резким движением, бросил на кровать, прижав к матарсу.
Мое тело предательски отозвалось на его близость — оно помнило, как хорошо нам было вместе, помнило каждую нашу ночь…
Но теперь всё изменилось.
— Я всё решил, — его голос охрип, когда он потянулся к прикроватной тумбочке. — Ты останешься здесь. Со мной. Как должно быть.
Шелковые ленты скользнули по моим запястьям, и я задрожала.
Он часто связывал меня раньше, в наши особенные ночи, когда мы доверяли друг другу безгранично. Но сейчас всё было иначе.
Я не хотела его. Это уже будет не страсть, а насилие.
— Ты не посмеешь... — прошептала я, глядя, как ловко он вяжет узлы, привязывая меня к кровати.
— Я теряю голову от тебя, и ничего не могу с этим сделать, — жёсткие пальцы нежно погладили связанные запястья, контрастируя с жесткостью его действий. — Всегда терял. С первого дня, как увидел тебя в тот вечер...
Его поцелуи спускались все ниже, прокладывая обжигающую дорожку по моей шее, ключицам, ложбинке между грудей. Я выгибалась под его руками против своей воли и, ненавидя его и себя за то, что он заставлял меня чувствовать.
— Тогда что это было? Зачем ты отдал ей моё платье? Которым клялся в любви неделю назад! Куда вы вместе ездили?!
Он резко выпрямился, его глаза стали такими чёрными, пугающими, ка кникогда:
— Планы изменились. Это политика! Тебе не понять! Не лезь в эти дела, они не для твоих нежных ушек, şekerim (сахарок)!
Его пальцы сжались на моих бёдрах до боли. Слёзы текли по моим щекам, а он целовал их — мокрые и солёные, иногда прерываясь, чтобы вонзится в губы, которые горели, были искусаны почти до крови его варварскими движениями.
Давид схватил меня за подбородок, заставляя смотреть на себя:
— Не смей, — процедил, сжав челюсти. — Не смей сомневаться в моих чувствах к тебе.
— Я тебя ненавижу...
— А я хочу тебя настолько, что готов разорвать на части. Как голодный зверь, maviş! — голос сорвался на рычание, когда он прикусил кожу на моей ключице, оставляя метку. — До безумия хочу. Как в первый раз.
Maviş... Голубоглазый ангел...
Так Давид назвал меня в день нашей встречи.
В день, когда столкнулись две разные вселенные.
Он — богатый владелец сети
