Брак по расчету - Кингсли Фелиция
Как только путь оказывается свободен, возвращаюсь на свое место. Оглядываю зрителей под шатром. Софи и ее отряд гарпий сгрудились у ограды со своим взводом снобов, пьют шампанское и смеются, возможно, надо мной. А я заперта вместе с экспонатами из Британского музея, которые стучат вставными челюстями через слово, точно кастаньетами.
Второй тайм начинается через несколько минут: под аплодисменты публики игроки выходят на поле. Несмотря на все прогнозы, за матчем я слежу уже с бо́льшим интересом. Если до этого я отвлеченно рассматривала небо, то теперь сосредоточена на игре и, в частности, на Эшфорде. Я наблюдаю, как уверенно он держится, раздавая указания членам своей команды и подбадривая их. Он единственный стоит в стременах, одной рукой держит поводья, а в другой сжимает клюшку. Вот Эшфорд резко меняет направление и наклоняется для удара. Он мой муж, но я никогда не думала о нем как о мужчине, как и о том, что другие женщины считают его интересным. Или привлекательным. Или сексуальным! И, главное, что они знают о состоянии его «оборудования» лучше меня.
Рядом со мной сидит леди Валери с тростью для ходьбы в левой руке и биноклем в правой, который она так прижимает к глазам, будто никогда не видела ничего более захватывающего.
– Простите, леди Валери, могу я вас попросить об услуге? Вы не одолжите мне свой бинокль на минутку?
– Ну конечно, дорогая, – отвечает она, передавая мне серебристый инструмент и понимающе подмигнув. – И… поздравляю, девочка моя!
Как только заканчивается матч, я тихонько встаю в углу шатра, притворяясь мебелью рядом с фуршетом. По крайней мере, эти напыщенные аристократы умеют устраивать банкеты! Те, на которые обычно хожу я, организовывают либо в честь открытия магазинов, и тогда надо драться за каждое канапе, либо в барах, где, чтобы поесть, нужно заказать, по крайней мере, один коктейль за десять фунтов, а потом довольствоваться крошечными сэндвичами, разогретыми и оставшимися с обеда. Не понимаю, почему никто не подходит к столам! Разве что они дома поели.
Эшфорд в конюшне, готовит свою лошадь к переезду обратно в замок, так что, пока жду, я ставлю пустой бокал на поднос и беру себе еще белого вина. Кроме как есть и пить делать здесь больше нечего, никто со мной не разговаривает, а в кругу старичков я чувствую себя жалкой.
Потом чья-то рука касается моего плеча, и я слышу голос – тот же самый, что слышала в туалете, когда те три сплетницы поносили меня.
– Джемма?
Я медленно и осторожно поворачиваюсь.
– Да?
– Сесиль Локсли, – представляется девушка передо мной.
У нее пышные медно-рыжие волосы, прозрачно-белая кожа, высокие скулы, серые глаза, большие и проницательные, телосложения она спортивного, а ее улыбка, как ни странно, искренняя.
И она единственная из присутствующих одета в темное: платье цвета бронзы и шляпка с вуалью.
– Джемма Пирс, э-э, Па… Па… Паркер, – непонятно почему заикаюсь я.
– Скажи мне, Джемма Па-Па-Паркер, сколько ты там сидела в кабинке и слушала злопыхательства «шесть-шесть-шесть»?
– Так это ты была там?
Она поднимает бровь, будто я задала самый глупый вопрос века.
– А ты что скажешь?
– «Шесть-шесть-шесть»? Что это? – непонимающе спрашиваю я.
– Софи Скайпер-Кенситт, Линда Риксон и Джулия Бромли. Родились, соответственно, шестого апреля, шестого июня и шестого июля. Мне гораздо удобнее называть их всех «шесть-шесть-шесть».
Число дьявола! Этой троице подходит.
Пока я пытаюсь придумать, что сказать единственному человеку, который, кажется, рад моему обществу, Сесиль кивает кому-то позади меня, затем достает из сумочки визитку и протягивает мне:
– Вот мой номер. Домашний и сотовый. Позвони на днях. Есть и адрес, но без предупреждения не приезжай, можешь меня не застать. Сейчас мне пора, до скорого!
И она уходит, а я так и остаюсь, в замешательстве разглядывая элегантную золотисто-серую карточку с выдавленными блестящими буквами и геральдическим символом:
Сесиль Марго Локсли, маркиза Ханджфорд
Поместье Фауярд, Аптон-Хилл, Глостер
Олстром-хаус, Грили-роуд, Хартфордшир 2,
Ганновер-сквер, Лондон
24
Эшфорд
Сегодня после заседания палаты лордов мне опять не удалось заглянуть в клуб.
Обычно мы с Харрингом встречаемся там, выпить чего-нибудь или поболтать, но он не в городе – уехал в Монако на Гран-при.
Если не будет пробок, доберусь до Денби вовремя и как раз успею посмотреть «Ролан Гаррос» [34].
Ланс уже предупрежден: меня нет ни для кого, кроме пиццы.
Оставляю машину у входа, бросаю ключи Джону и поднимаюсь по лестнице через три ступеньки.
Но застываю в холле, услышав приближающиеся женские голоса.
Это моя мать со всем благотворительным комитетом в полном составе.
– О, Эшфорд! Как приятно тебя видеть! – щебечет леди Летиция.
– Да, какой чудесный сюрприз! – вторит ей леди Антония. – Что ты здесь делаешь?
Ей что, лоботомию сделали?
– Я здесь живу, – нахмурившись, отвечаю я.
– О, конечно! Я хотела сказать… – сконфуженно произносит она, не зная, как остроумно закончить этот диалог.
– У вас разве не назначена встреча? – беру быка за рога я.
– Именно так, – подтверждает моя мать. – Сегодня мы должны утвердить календарь благотворительных мероприятий и назначить всех организаторов.
– Уверен, вы отлично справитесь, – говорю я, стремясь поскорее уйти.
– Эшфорд, ты уходишь? – спрашивает Софи из-за свиты матрон.
– Вообще-то я только что вернулся со встречи в парламенте.
– Ой, и вы обсуждали что-то интересное? – кудахчет как-ее-там рядом с Софи.
– Только внедрение мер антитеррористической безопасности, – едва сдерживаю фырканье я.
– О, в таком случае повезло, что ты в составе совета! Лорд Коннорс последний раз служил когда – во время Крымской войны? – спрашивает Софи, вызвав взрыв истерического смеха.
Бедный старина Коннорс.
– Адмирал Коннорс пользуется огромным уважением как со стороны парламента, так и короны, и, по моему мнению, его многолетний опыт работы в этой области – не что иное, как дополнительное преимущество. – С этими курицами я не стал бы говорить и о прогнозе погоды, не то что о стратегических планах.
– Ну, я имела в виду, что твоя точка зрения, разумеется, более актуальна и динамична, – отвечает как-ее-там.
Я смотрю на нее и молчу. Жалкая попытка завязать разговор – их я различать умею.
Клянусь, с Джеммой ссориться и то интереснее – она хотя бы говорит то, что думает, без прикрас.
– Так или иначе, раз ты только что вернулся, можешь присоединиться к нам! – предлагает Софи под аплодисменты остальных.
– Какая превосходная идея, – соглашается Челси.
Нет! Они не могут так со мной поступить.
– Я… вообще-то…
– Софи правильно говорит, – вмешивается эта зараза, моя мама. – Присоединяйся к нам, напомнишь, когда запланированы остальные матчи чемпионата по поло, чтобы не было накладок.
– Они все отмечены в твоем календаре, мама, – рычу я сквозь зубы, но она делает вид, что не слышит.
– Не дай бог, мы как-то перепутаем даты!
– А Джемма? Она не участвует? – спрашивает леди Одри.
– Думаю, Джемму не очень интересует организация подобных мероприятий, – возражаю я. Я и сам с трудом выношу эту круговерть вечеров, которые устраивает благотворительное сообщество «Юнион Джек», чего уж говорить о Джемме. Да, я ее терпеть не могу, но даже злейшему врагу не пожелал бы заниматься подобным.
– Брось, Эшфорд, не говори ерунды! Это же благотворительность! А она – новая герцогиня Берлингем! Устроить вечер по сбору средств – это практически ее моральный долг, если она хочет войти в общество! – Эта идея захватывает леди Одри все сильнее.
Моя мать в ужасе закатывает глаза при мысли о том, что придется впустить Джемму в свое драгоценное сообщество выскочек-филантропов, но леди Антония и леди Одри непреклонны.
