К востоку от Евы - Ида Мартин
– Звучит невесело.
– Почему невесело? – искренне удивилась она. – Я обожаю хиты девяностых и люблю танцевать. Созвонимся с видеокамерой, и ты сам увидишь, как будет здорово!
– Точно! Камера! – обрадовался я. – А я тебе покажу, что у меня.
От сердца отлегло. Видеочат был идеальным решением.
Вот только за ужином… не знаю, что на меня нашло.
– Вы не против, если я приглашу завтра к нам на Новый год девушку? – спросил я и сам не поверил в то, что я это сказал.
– Вот это да! – всплеснула руками мама. – Ту самую? Инну?
– Нет. Другую. И мы с ней не встречаемся. Просто она одна дома и, скорее всего, откажется, потому что ей нельзя выходить на холод, но я не могу ее не позвать.
– Почему бы и нет? – запросто откликнулся папа. – Девушки – это хорошо.
– А мне можно? – тут же подсуетился Митя. – Двух. Нет, лучше трех.
– Да хоть целых пять, – рассмеялся папа. – Чем больше девушек, тем лучше.
– Я тоже не против, – неожиданно легко согласилась мама. – Только горячее на тебе.
– Вообще-то, оно и так на мне, – напомнил я.
– Да, но теперь потребуется в пять раз больше.
– Если что, я пошутил, – поспешил успокоить меня Митя. – Моих не будет. Но если бы вы разрешили мне уйти часика в три, было бы клево.
Мама с папой переглянулись.
– Хорошо, – сказала мама. – Все равно к трем я уже почти овощ.
Приглашению в гости Наташа так удивилась, что не отвечала полчаса. А потом перезвонила:
– Но я же чужой человек. А у вас семейный праздник.
– Как оказалось, у меня очень гостеприимная семья. – При воспоминании о пяти девушках стало смешно.
– Я поражена, какой ты… – Она с грустью вздохнула.
– Какой?
– Добрый. Спасибо тебе. Но я же не выхожу на улицу, поэтому не смогу к вам приехать.
– Закажем тебе такси!
– Такси? – переспросила она с сомнением.
– Конечно. Хочешь, я к тебе приеду и вместе закажем? Ты же сама говорила, что на машине можно. Ведь можно, да?
Мысль, что Наташа придет ко мне в гости, отчего-то взбудоражила.
– На машине можно, – согласилась она. – Но почему? Почему ты хочешь сделать это для меня?
– Слушай, ну мы с тобой, получается, дружим? Дружим. А я не могу, когда моим друзьям одиноко. Ты бы как себя чувствовала, если бы узнала, что я в Новый год сижу один?
– Плохо.
– Вот тебе и ответ.
– А что я скажу своей маме?
– Так и скажи, как есть. Что здесь такого?
– Она не поймет. Она же тебя не знает. Испугается, что ты мутный незнакомый тип.
– Хочешь, я пришлю фотографию своего паспорта и страничку с пропиской?
– Нет, паспорт не нужен, – засмеялась она. – Я же не Егор Степаныч. А можно я тебе завтра отвечу, получится у меня или нет?
Но перезвонила она уже через пятнадцать минут и весело прокричала в трубку: «Ура! У меня получится!»
На следующий день Наташа встретила меня полностью готовая: в пуховике, меховой шапке с длинными ушами и в капюшоне.
До этого момента она запомнилась мне взъерошенной шустрой девчонкой в пижаме. Теперь же передо мной стояла симпатичная молоденькая девушка с ярко-серыми, чуть раскосыми глазами в обрамлении черных ресниц, сладко пахнущая ягодными духами и с едва заметной розовой помадой на губах.
Заметив мою реакцию, она улыбнулась:
– Это ты мое платье еще не видел. Очень крутое. С весны в шкафу висело, некуда было надеть. А жаль, потому что я себе в нем нравлюсь. Очень важно нравиться себе. Ты это знаешь? Если нравишься себе, то понравишься и другим.
Таксист нам попался веселый, отрабатывающий последние два часа перед тем, как отправиться домой. С разговорами сильно не приставал, но спросил разрешения включить музыку громче, а когда Наташа вслух подпела «А снег идет», подхватил вместе с ней. Так они спели вместе песни три или четыре, а я только смеялся.
Домой приехали к девяти. Но прежде, чем сесть за стол, мне предстояло помогать маме с готовкой. Поэтому, познакомив Наташу со всеми, я велел Мите ее развлекать.
Платье у нее оказалось темно-синее, плотно облегающее ее хрупкую фигурку, с кружевными полупрозрачными рукавами и подолом чуть ниже колен и действительно ей шло.
– Какая хорошая девочка, – сказала мама шепотом, хотя дверь на кухню была закрыта. – И такая миленькая. Сколько ей? Шестнадцать? Семнадцать?
– Я не знаю.
– Вот дела. Где же ты с ней познакомился?
– В интернете, – скрепя сердце соврал я, как мы с Наташей и договорились, потому что объяснять маме, как было на самом деле, желанием я не горел.
– А где же ее родители? Друзья? Родственники? Я не представляю, как можно оставить ребенка одного на Новый год. – Мама горестно вздохнула. – Ты правильно сделал, что позвал ее. Главное теперь, чтобы она не влюбилась в Митю.
– Почему это? – Мама умела удивлять.
– Мне бы не хотелось, чтобы между вами возникло соперничество. В семье подобное недопустимо.
– Я же сказал, что Наташа мне друг! Пускай влюбляется в кого захочет.
Мама громко расхохоталась:
– Неужели тебе все равно?
По правде говоря, я ожидал чего-то подобного, но надеялся, что мама начнет не раньше завтрашнего утра.
– Не понимаю, почему у тебя обязательно все должны друг в друга влюбляться? – сказал я недовольно. – И если ты не прекратишь, мне придется отвезти ее домой и остаться там.
– Все-все, молчу. – Мама сделала вид, что застегивает рот на молнию. – Разбирайся сам. Но потом не говори, что я тебя не предупреждала.
Мама у меня компанейская и шумная, Митя тоже любитель поговорить, однако Наташа от них не отставала. Она хоть и стеснялась, но поддерживала любую тему.
Я наблюдал за ними и радовался, что они понравились друг другу. Ведь привести в дом малознакомого человека – все-таки риск. Однако уже к двенадцати часам естественная первоначальная неловкость рассеялась. Все смеялись, болтали, звенели вилками, бокалами и строили планы на будущий год. Родители корректно не спрашивали нашу гостью о семье, но Наташа сама вскользь упомянула о бизнесе мамы в Нижнем Новгороде, организованной поездке одноклассников за город и довольно охотно отвечала на вопросы о своем отите.
Под бой курантов папа открыл бутылку шампанского и, капая пеной на свою тарелку, разлил его по бокалам. В эту последнюю минуту года у нас было принято загадывать желания. Но Наташа ничего не стала загадывать – я понял это по тому, как внимательно она следила за Митей, когда тот, зажмурившись и беззвучно шевеля губами, торопился придумать побольше желаний.
Мое желание было простым. Я хотел только, чтобы Ева нашлась.
