Счастливы вместе - Мари Соль
— Хорошего дня, дорогая, — бросает он напоследок.
— Хорошего дня, — говорю, выходя.
Моя жизнь изменилась, когда появился Левон. Да, он был не свободен уже! Но я решила, что так даже проще. У меня есть семья, у него есть семья. И при этом мы есть друг у друга.
Я замедляю шаг, жду, пока он поднимается вверх по ступеням. Не хочу, чтобы он меня видел! Сегодня он вышел вне графика. Сегодняшний день — не его. Остаётся гадать, что могло стать причиной такого «манёвра».
Глава 7
На обеде я успеваю смыться раньше, чем Левон выйдет из кабинета. Однако, он очень хитёр! Он застигает врасплох, когда я собираюсь домой. Просто заходит, закрыв за собой изнутри дверь моего кабинета. И не оставив мне шанса уйти. Только прыгнуть в окно. Но, увы — не вариант! Этажи в нашем здании очень высокие, а у меня — самый верхний.
— Что тебе нужно, Левон? — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал убеждённо.
Он приближается:
— Мне нужна ты!
Отступаю назад. Отгородившись столом от его навязчивых рук, я продолжаю настаивать:
— Нет! Я сказала тебе, между нами всё кончено.
— Почему, Маргарит? Почему? — он глядит своим взглядом. Густые и тёмные брови, высокая линия лба. Морщинки на нём, по которым любила водить языком…
«Боже, как трудно», — молюсь про себя, — «Боже, пускай он уйдёт! Не вводи в искушение. Я не смогу, поломаюсь…».
Но Левон не уходит, стоит неподвижно. Лишь стол не даёт ему стать ещё ближе ко мне.
— Ты не понимаешь? Или делаешь вид? — перехожу в оборону.
— Объясни! Может, я и пойму, — говорит, разведя руки в стороны, как для объятия, — Что изменилось? Я тот же. Ты та же. Мы те же с тобой.
— Левон! Нет больше нас. Есть только ты и твоя семья. У вас будет ребёнок. Ты станешь отцом. И я очень рада!
— Неужто? — взрывается он.
— Не кричи! — призываю его вести себя тише.
Хотя, скорее всего, все ушли. Но Володька, наверно, ещё «на посту». И врачи в стационаре дежурят. Опять же, уборщица, может подслушивать. Что она делает часто! Разносчица сплетен, баб Валя. Наверное, даже сейчас стоит, приложив ухо к двери…
Левон шумно дышит, ведёт по лицу своей мягкой, широкой ладонью. Как же много приятных секунд доставляли мне руки Левона. Его длинные, чуткие пальцы. Они знают меня, они были во мне…
— Почему, Маргарит? Объясни, — настойчиво требует он.
Поднимаю глаза:
— Просто я не могу. Теперь, зная это…
— Ты обиделась? Из-за того, что я спал с Тамарой? Поверь, это было всего один раз. Да и то, я тогда лишку выпил…
— Не в том дело, Левон!
— Ну, а в чём?
Мы глядим друг на друга. Не в силах понять. Хотя, он понимает, уверена в этом! И знает, что я не сверну. Но не хочет поверить. А верю ли я? Я боюсь!
— Просто, я думала, что мы сможем быть вместе. Одно дело, когда наши дети уже подросли. А теперь… Ты не бросишь! А я не сумею тебя попросить. Не сумею жить с тобой, если ты это сделаешь. Просто…, - о, как же трудно мне выдавить мысль, — Отбирать тебя у семьи. У детей. Я итак получила от судьбы слишком много.
— Но что же мне делать? — пеняет Левон, — Я люблю тебя, Рит! Я всё время тебя вспоминаю. Вот всю ночь вспоминал, глаз не сомкнул. Всё думал, как тебя обниму.
— Прекрати, — отзываюсь, — Ты делаешь только больнее.
Он кусает губу. Эти губы… О, Господи! Как же они целовали меня. Как умеют ласкать. Всюду! Всюду…
— Риточка, солнце моё, — шепчет он, — Как нам жить?
Я ощущаю, как слёзы скользят по щекам. Не смогла удержаться, расплакалась! Жмурюсь, шумно тяну носом воздух:
— Одна фраза мне очень понравилась, — пытаюсь я выглядеть бодрой, — Недавно прочла на странице у дочери. Не печалься о том, что закончилось. Улыбнись тому, что было.
Левон усмехается:
— Да уж! Только и осталось, что улыбаться, — он садится на край моего стола, отодвинув бумаги, — Я бы и рад, чтобы этого не было.
Меня словно ранили в сердце:
— Чтобы не было… нас? Ты имеешь ввиду.
Он протестует:
— Нет! Что ты? Я про себя и Тамару. Угораздило же переспать с ней тогда. Опрометчиво думал, что это хоть как-то её успокоит, наверное. Просто, любви между нами давно уже нет. Да и была ли она хоть когда-нибудь?
— Зачем ты женился на ней? — вопрошаю.
Он смотрит в сторону. Мне виден профиль. Его длинный, чуть загнутый нос и надбровные дуги. Его чувственный рот, подбородок. Какими, должно быть, красивыми будут их дети. По крайней мере, сын, которого он мне показывал, очень похож на него.
— Просто время пришло, и женился, — вздыхает Левон, — Она была младше меня на пять лет, была девушкой. Родители нас познакомили, дальше как-то само собой всё сложилось.
Он никогда не был так откровенен со мной, как сейчас. Никогда не рассказывал мне о Тамаре. И я, боясь перебить, опускаюсь на стул. Продолжая следить за ним взглядом.
— У неё нет родных, сирота. Мама и папа сгорели в пожаре. Страшно представить, как ей тяжело было! Я старался, как мог. Я хотел полюбить её по-настоящему. И я думал, что это любовь. Что вот такая она! Пока, — он поворачивает ко мне лицо, — Пока не встретил тебя.
Убираю со лба упавшую прядь. Мои волосы вьются, сегодня ещё уложила их муссом:
— Мне так жаль, что я отняла у неё то последнее, что ей подарила судьба.
— Ты ничего и ни у кого не отнимала, Рит, — убеждает Левон, — Ведь я же сам решился на эти отношения. Я же сам соблазнил тебя, помнишь?
Усмехаюсь:
— Ну, как такое забыть?
Он ведёт по столешнице пальцем. Вот на этом столе он меня и распял в тот далёкий, наш первый с ним раз…
— Но ведь ты именно это мне предлагаешь сделать? Забыть, — произносит Левон.
— Я предлагаю запомнить, — отзываюсь, пытаясь прогнать те постыдные образы, где мы с Левоном вершим адюльтер.
В дверь стучат. Я встаю, чтобы выяснить, кто там. Скорее всего, тётя Валя, увидела свет. А, может, Володька собрался домой и решил разузнать, на работе ли я?
Левон, подскочив, заключает в объятия. Зажимает ладонью мой рот. И тот протест, что я не озвучила, теперь
