Счастливы вместе - Мари Соль
Задираю подол, ощущаю прохладу, стянув с бёдер тёплую ткань.
— Это что? — удивляется Окунев.
«Как? Он разве ещё не ушёл?», — обернувшись, я вижу, как муж удивлённо уставился на мою голую задницу. Опускаю подол. Только это уже ни к чему.
— Что «что»? — пожимаю плечами.
— Ты без трусиков, — шепчет он вкрадчиво.
Я пожимаю плечом:
— Ну, и что?
— Ну и что? — повторяет за мной, — Ну и что? — приближается резко.
В два шага оказавшись ко мне тык впритык, он толкает меня на постель.
Я борюсь:
— Отвали!
Ощущаю, как задрана юбка. Как бедро упирается мне между ног.
— Ну и что? — шепчет он, разводя мои руки, — Муж подруги? Ты спишь с её мужем? С кем ещё спит моя дорогая жена?
Я толкаюсь под ним, только больше его распаляя. Дыхание с привкусом виски даёт осознать — тоже пил! Только, скорее всего, он не пьян. Не настолько, чтобы не отдавать себе отчёта, что делает.
— Отпусти меня, Ром, — я шепчу, — Ну, пожалуйста!
— Почему? — он звереет, — Не хочешь меня? Ты не хочешь?
Отпустив мою руку, он ладонью ныряет меж сомкнутых тел. Продолжая меня прижимать своей тяжестью к нашей постели.
— Пусти, отпусти. Ну, не надо так! Нет! Не хочу, — вырываюсь я. Только напрасно.
Он сильнее меня, выше, крепче. Был бы он посторонним, и я бы могла заорать, что есть мочи. Но разве кто-нибудь из соседей поверит, что меня насилует собственный муж?
— Зато я хочу, — шепчет он мне в лицо, обжигает горячим дыханием. Плоть его рвётся войти, утыкается твёрдым концом в мои срамные губы. И внизу живота не горит! Там сжимается. Моё тело не хочет его пропускать. Только он не намерен просить разрешения…
— Мммм, — я мычу, ощущая, как вопреки моей сухости, он проникает на всю глубину. Как будто стремится меня наказать за измену.
— Ненавижу тебя, — отзываюсь на первый толчок, — Не хочу! — говорю на второй.
Только Окунев так поглощён этим действом, что уже не расслышит моих унижающих слов. Он рычит, он внедряется! Мне остаётся лишь только расслабиться, ждать. Это как правило, долго не длится. Он выпивши быстро кончает…
Толчки ускоряются, и…
— Да, сука! Да, — его пальцы в моих волосах так сжимаются, что я, застонав, выгибаюсь навстречу, как будто хочу удержать его плоть.
— Дааааа, — выдыхает последний восторг в моё левое ухо. А затем опадает, внутри и снаружи.
Становится слышно, как тикают часики, на тумбочке, возле кровати…
Когда он даёт мне возможность подняться, встаю. Вижу пятно на постели.
— Ну, что? Полегчало? — бросаю устало тому, кто лежит. Он сейчас не мой муж. Он урод! Он насильник. Но я не решусь заявить на него. Я просто забуду сегодняшний вечер, как и множество тех, что уже догорают внутри…
— Прости меня, Рит, — шепчет Окунев.
Уж какое по счёту «прости»?
— Я сегодня у Сони посплю, — я беру свои вещи: ночнушку, халат и трусы, выхожу.
У дверей замираю. Слышу, как сердце стучит. Через пару минут, когда я переоделась в домашнее, домой возвращается сын.
Он, увидев меня, оживляется:
— Мам?
— Ты голодный? — интересуюсь я.
— Неа, поел у Наташки, — отзывается Сева.
— И что ты там ел? — я смотрю на часы. Времени — скоро одиннадцать. А Сонька ещё не писа́ла. Надеюсь, они уже спят?
— Пиццу, — зевает он.
— Снова фаст фуд?
— Обижаешь, Наташка готовила, — Сева высокий, чубатый. И так сильно похож на отца! Нос, глаза, подбородок. Раньше меня это так вдохновляло. Теперь… Вызывает какую-то скрытую боль.
Смартфон дребезжит. Вынимаю его из кармана пальто.
«Мамуля, мы спать. Споки-ноки», — от Сони. Целую её тем же смайлом в ответ.
Вот кого я уж точно люблю. Мои дети. Ради них я готова на всё.
Глава 6
С утра открываю глаза. Вижу розы. Где-то с сотню изящных бутонов как будто глядят на меня, не желая будить. Я трогаю нежный цветок. Сколько время? Ещё даже семи нет! Где он умудрился раздобыть цветы в такой ранний час? Да ещё и положить на постель так, чтобы я не проснулась. Хотя… Окунев может!
Я сладко тянусь, задевая букет. Тот шелестит упаковкой. Он способен на подвиги. Может пригнать Лимузин к окнам дома. Надуть пару сотен шаров. Выложить клумбу в ближайшем к нам сквере моим именем. Там до сих пор расцветают петунии в форме имени Рита.
Все восхищаются! Со стороны это выглядит так, будто он меня любит. А на самом же деле, владеет мной, держит в узде. Хотя, я добровольно дала ему вожжи.
Между ног до сих пор неприятно зудит. Теперь образуются микротрещинки, из-за которых какое-то время я не смогу заниматься любовью нормально. Окунев знает! Потому и устроил подобный «сюрприз». Надеюсь, что член у него тоже теперь не в порядке. Хоть бы он треснул по швам от избытка гормонов!
Я встаю, умываюсь. Из кухни доносятся запахи. Окунев встал спозаранку. Готовит. Когда возвращаюсь в Сонькину спальню, чтобы взять смартфон с тумбочки, он уже там. Сидит на постели, над деревянным подносом. На подносе: кофейная чашка, конфитюр, круассан, шоколад… И шкатулочка. Красного бархата.
Я застываю в дверях:
— Ну, и что?
— Рит, прости! — тянет Окунев.
Мне трудно понять, как он может вести себя так, будто вообще ничего не случилось. Но ведь может! А я не могу.
Отвечаю ему:
— Ты прощён.
Подхожу и беру телефон. Собираюсь уйти. Он хватает меня за запястье:
— Присядь.
Я вздыхаю.
— Присядь, ну прошу, — просит Окунев.
На запястье остались следы его «ласк». Он подносит к губам мою руку, целует:
— Прости, моя радость. Цветочек мой, Рит?
Я привыкла. И сердце не ёкает. Это раньше я плакала, верила. Только с годами ему стало всё проще заслужить моё прощение. Да и прощение ли это, на самом деле? Сказать — не значит, простить.
Он открывает коробочку, там на подложке, браслетик.
— Я решил выбрать россыпь камней. Не знал, какой предпочесть.
Золотая канва обрамляет цветные кристаллы. Как ассорти из конфет, они аппетитно блестят на свету всеми гранями.
— Очень красиво, — шепчу, подставляя ему свою руку.
— Красивая ты, — надевает он, щёлкнув застёжкой, словно браслетом наручников, с нежностью трогает пальцы, — Марго.
Позабыла ли я о разводе? Навряд ли. Заставить меня передумать мог только Левон, с его «радостной новостью». А уж никак не попытка супруга загладить вину.
Я хотела уйти,
