Неуловимая подача - Лиз Томфорд
Мой счастливый мальчик, в котором столько энергии, уверенности и храбрости. Он процветает, и я очень ему благодарен.
– Может, пойдем покажем маме твой классный наряд?
– Да!
Я поднимаюсь с пола, позволяя ему взять меня за руку.
– Думаю, снаружи тебя могут ждать джунгли.
Макс смотрит на меня широко раскрытыми и взволнованными голубыми глазенками.
– Может быть, даже несколько жирафов, слонов и зебр.
Его улыбка полна надежды, он подпрыгивает на месте. Завернув за угол гостиной, он встает чуть позади моей ноги, прикрывая ею глаза. Мы останавливаемся, и он вертит своим маленьким личиком по сторонам, как будто волнуется из-за предстоящей вечеринки по случаю своего дня рождения.
Здесь множество воздушных шариков с различными анималистическими принтами, повсюду пальмовые листья. На каждой плоской поверхности висят баннеры, а декор дополняют гигантские игрушечные животные, которых можно встретить в джунглях.
Я присаживаюсь на корточки рядом с сыном, зажимая его между согнутых ног.
– Как думаешь, Букашечка? Это джунгли для тебя?
Он взволнованно кивает, но держится за меня, как будто не уверен, стоит ли ему выходить.
Но тут за столом с десертами он замечает Миллер, которая переставляет бесконечные тарелочки с выпечкой.
– Мама! – Макс отрывается от моей груди и бежит к своей маме.
Я стою у задней двери и наблюдаю, как Миллер подхватывает его и сажает себе на бедро.
Это мой любимый вид – они вдвоем.
– Что ты думаешь о своем дне рождения, Букашечка? Это все для тебя?
– Да, – говорит Макс, прижимаясь к ее плечу.
– Думаю, нам стоит пойти на разведку.
Я уже знал, что они близки, но эта связь только укрепилась с тех пор, как полгода назад Миллер официально переехала к нам. Не проходило и дня, чтобы она не целовала его перед сном или не будила утром.
Их любовь друг к другу так очевидна.
В прошлом месяце Макс немного простудился, и вместо меня единственным человеком, которого он хотел рядом, была его мама. Мое самолюбие немного пострадало, но то, что я увидел, как укрепилась ее уверенность в своем материнстве, того стоило.
Я следую за ними на задний двор, где Миллер ставит Макса на ноги, чтобы он мог поиграть с гигантским игрушечным львом, который стоит на земле у стола с десертами.
– Выглядит потрясающе, детка. – Я обнимаю ее сзади за талию и кладу подбородок ей на плечо.
– Да? Как думаешь, шариков хватит? У меня внутри есть еще, я могу их надуть.
Я не знаю, куда она собирается поместить еще больше воздушных шариков. Вокруг стола с десертами и напитками – арка из воздушных шаров. Шарики над фоном для фотографий. В прихожей – арка из воздушных шаров. Я не могу сосчитать, сколько здесь развешано гигантских золотых воздушных шаров с цифрой два.
Я усмехаюсь.
– Да, наверное, стоит повесить еще. Вдруг люди не поймут, что это вечеринка по случаю дня рождения.
Она хлопает меня по бедру, но я ловлю ее руку и подношу к губам.
– Это прекрасно.
– Точно? Я хочу, чтобы у него было все идеально.
Я покачиваюсь с ней в объятиях, мы смотрим на нашего сына, который уже научился сидеть на игрушечном льве как на лошади.
– Я совершенно уверена, что это будет лучший день в его жизни.
Мой взгляд возвращается к столу с десертами, над которым она работает. В центре стоит многоярусный торт, на каждом слое которого изображены разные животные. Также по всему столу расставлены кексы, брауни и мини-пироги, и все они оформлены в стиле сафари.
– Они выглядят идеально, Миллс. – Перегнувшись через нее, я отправляю в рот мини-брауни и издаю стон. – Черт возьми!
– Кай, – со смехом упрекает она. – Это для гостей.
– Нужно все отменить. Мы и втроем управимся.
– Я слишком усердно работала над ними, чтобы не поделиться. – Она отворачивается к столу, чтобы прикрыть небольшой пробел, который я проделал на ее тарелке с брауни, прежде чем оглядывается на меня через плечо. – Но да, они вкусные?
Даже спустя столько времени и после такого успеха она все еще ищет одобрения у людей, которых любит, желая, чтобы им понравилось то, что она приготовила.
Я склоняюсь над ее плечом, чтобы поцеловать ее.
– Потрясающие. Они всем понравятся.
И когда я говорю «всем», я имею в виду не только наших друзей и семью. Я имею в виду весь Чикаго.
Еще в октябре Миллер стала владелицей небольшого кирпичного здания в северной части Чикаго. Зимние месяцы она провела в напряженной работе, перестраивая заведение и превращая его в собственную пекарню. Кондитерская «М» работает всего шесть недель, и все это время исправно распродает всю свою выпечку.
Вайолет, агент Миллер, принялась за работу, распространяя информацию о последнем начинании лауреата премии Джеймса Бирда. О кондитерской писали в журналах о путешествиях и кулинарии. У ее бизнеса в социальных сетях уже невероятное количество подписчиков, и каждое утро, когда они открываются, их встречает очередь из местных жителей и туристов, желающих попробовать ее творения.
Я не удивлюсь, если к концу года Миллер откроет еще одно заведение, но пока она наслаждается успехом в том, что ей нравится, в том, что носит ее имя.
Правда, она еще не призналась, в честь кого названа кондитерская «M».
Это может быть ее собственное имя, или в честь Макса, меня или Монти. Но когда ее спрашивают, она просто говорит, что это название – в честь всех ее любимых людей.
В пекарне есть подсобное помещение, которое служит кулинарным классом. По вторникам она преподает основы выпечки, но каждый четверг в ее меню есть фирменное блюдо. Именно такие блюда она демонстрировала, когда работала в ресторанном мире высокого класса. Каждый четверг до полудня она устраивает распродажи, а вечером ведет мастер-класс и учит людей готовить самостоятельно.
Билеты на это конкретное занятие уже забронированы на три месяца вперед.
Миллер работает четыре дня в неделю, а остальные три дня доверяет дело своим сотрудникам. И каждый день, когда она возвращается домой с работы, на ее лице появляется усталая, но довольная улыбка. Это ежедневное подтверждение того, что она сделала правильный выбор, вернувшись в Чикаго несколько месяцев назад. Она вернулась не только ради меня или Макса, но и ради себя.
Скользнув рукой по пояснице Миллер, я кладу ее ей на ягодицы.
– Могу я чем-нибудь помочь?
– Думаю, мы готовы.
Притянув к себе, я целую ее в висок.
– Ему повезло, что у него есть ты, и мне тоже.
Она поднимает на меня полные счастья нефритово-зеленые глаза.
– Я думаю, нам всем повезло.
В этот момент из-за угла, входя в боковую калитку с огромным пакетом подарков в одной руке и ящиком пива в другой, появляется Монти. Потому что, несмотря на то, что сегодня – день рождения двухлетнего ребенка, всем самым близким людям моего сына намного больше двадцати одного года.
– Монни! – увидев его, Макс радостно улыбается.
– А вот и мой именинник!
– Пойдем, я помогу твоему папе.
Подбегая, я беру пиво из его рук.
– Спасибо, Эйс. В машине есть еще. Я пойду с тобой, – говорит он, бросая на меня взгляд, который ясно говорит мне, почему ему нужно вернуться со мной к машине.
Мы кладем подарок на подарочный столик, а пиво – в холодильник, прежде чем вернуться к его машине.
– Привез?
– Не терпится, – смеется он. – Да, оно у меня.
Монти роется в кармане и достает маленькую бархатную коробочку ржаво-оранжевого цвета.
Через несколько недель после того, как Миллер переехала в Чикаго, я пришел к Монти домой и спросил, как он отнесется к тому, что я попрошу его дочь выйти за меня замуж.
Он немного всплакнул, в основном от радости, прежде чем вытащить кольцо, которое хранил при себе более двадцати лет. Это было кольцо, с которым он собирался сделать предложение матери Миллер, но так и не смог этого сделать.
Когда он спросил, не хочу ли я принять его, я без колебаний согласился. Это кольцо не только красивое и уникальное, оно будет значить для нее больше, чем любое кольцо, которое я мог бы купить у ювелира.
Мои руки немного дрожат от волнения, когда я беру его из его рук, но, когда я открываю крышку, меня охватывает всепоглощающее
