Воровка - Таррин Фишер
– Он не такой нежный, зато вкус более насыщенный. Это стейковая версия тебя, – говорю я.
– Зачем ты постоянно сравниваешь меня то с животными, то с обувью, а теперь еще и с едой?
– Потому что я воспринимаю мир как отражение Оливии. Я сравниваю животных, обувь и еду с тобой, а не наоборот.
– Ого, – пригубляет вино она. – Плохи твои дела.
Я начинаю напевать, вольно интерпретируя U Got It Bad Ашера, и она шипит на меня, стеснительно озираясь.
– Пение – это явно не твое, лучше тебе не пытаться, – она улыбается. – Но если бы ты мог перевести слова песни на французский…
– Quand vous dites que vous les aimez, et vous savez vraiment tout ce qui sert à la matière n’ont pas d’importance pas plus…
Она вздыхает.
– На французском все звучит лучше, даже твой сип задушенной кошки.
Я смеюсь, оглаживая ее пальцы.
В штате Флорида подают воистину непревзойденные блюда. Оливия нерешительно признает, что «Нью-Йорк стрип» вкуснее филе. Когда мы заканчиваем, для нас проводят экскурсию по кухне и винному погребу – традиция в Bern’s.
Наш гид останавливается перед запертой клетью, за которой находится целая библиотека винных бутылок. Глаза Оливии расширяются, когда он демонстрирует бутылку портвейна, одна унция которого стоит двести пятьдесят долларов.
– Его вкус – праздник на вашем языке, – шутливо говорит он.
Вскидываю брови. Я стою позади нее, поэтому мне легко обвить ее руками сзади и шепнуть ей на ухо:
– Хочешь попробовать, Герцогиня? Праздник на твоем языке…
Она отрицательно качает головой, но я киваю нашему гиду:
– Отправьте его в комнату для десертов.
Она недоуменно уточняет:
– Куда?
– Наше пребывание в Bern’s еще не подошло к концу. В ресторане есть отдельное помещение, только для десертов.
По лестнице мы поднимаемся в еще одно тускло освещенное помещение. Десертная комната похожа на лабиринт, и сложно представить, как выбраться отсюда самостоятельно, не заблудившись. Нас проводят мимо не меньше десяти индивидуальных кабинок в форме стеклянных сфер, за каждой из которых расположены сервировочные столы. Для каждого гостя обеспечивается собственное тихое и замкнутое пространство, чтобы насладиться сладким. Наш столик на двоих расположен в глубине ресторана: странная и романтичная атмосфера. Оливия уже выпила два бокала вина и теперь расслабленно улыбается. Едва нас оставляют наедине, она поворачивается ко мне и говорит то, что заставляет меня поперхнуться водой.
– Как думаешь, мы могли бы заняться сексом прямо здесь?
Я медленно ставлю стакан на стол.
– Ты пьяна, да?
– Я давно не пила вино, – признает она. – Чувствую себя беззаботной.
– Настолько беззаботной, что готова заняться сексом в публичном месте?
– Я просто хочу тебя.
Я зрелый мужчина, но мое сердце пропускает удар.
– Нет, – твердо говорю я. – Это мой любимый ресторан, и я не допущу, чтобы нас вышвырнули отсюда навсегда из-за того, что ты не можешь потерпеть один час.
– Я не могу ждать целый час, – выдыхает она. – Пожалуйста.
Я стискиваю зубы.
– Ты делаешь так, когда злишься, – она указывает на мою челюсть. – Ты злишься?
– Да.
– Почему?
– Потому что очень хочу мороженое с орехом макадамия.
Она наклоняется вперед, грудью упираясь в край стола.
– Больше, чем хочешь меня?
Я встаю и беру ее за руку, заставляя ее подняться вслед за мной.
– До машины же дотерпишь?
Она кивает. Едва мы заворачиваем за угол, наш официант возвращается с портером, унция которого оценивается в двести пятьдесят долларов. Я принимаю его и передаю ей. Она опрокидывает его в себя залпом, словно дешевый шот. Официант вздрагивает, и я смеюсь, вручая ему свою кредитную карту.
– Поторопитесь, – прошу я. Он мчится прочь, и я впечатываю ее в стену, приникая к ее губам. – И что, на вкус как праздник на твоем языке?
– Приемлемо, – отвечает она. – Я бы предпочла на своем языке кое-что другое…
– Боже.
Углубляю поцелуй так, чтобы ощутить флер престижного вина, что она выпила только что. Когда я оборачиваюсь, официант уже вернулся с моей картой. Я торопливо расписываюсь в чеке и тащу ее вон из ресторана.
Спустя пятнадцать напряженных и незабываемых минут, проведенных на заднем сиденье мини-фургона, припаркованного напротив аптеки, мы едем к кафе-мороженому и, устроившись снаружи, наслаждаемся нашими рожками.
– Не идет ни в какое сравнение с Jaxson’s, – говорит она, слизывая подтекающее мороженое со своего запястья.
Я ухмыляюсь, наблюдая за машинами, пролетающими по шоссе.
– Как думаешь, нам это когда-нибудь наскучит?
Мы обмениваемся рожками, и я рассматриваю ее сквозь туман, застилающий глаза. Она заказала местную версию «Вишневой Гарсии», я – что-то с арахисовым маслом. Не могу оторвать от нее взгляда, пока она пробует мое мороженое. По ней сразу видно, что она только что занималась сексом, – раскрасневшаяся кожа, взъерошенные волосы. Я устал, но ради нее с легкостью пойду на второй раунд.
– Сильно сомневаюсь, Герцогиня.
– Почему?
– Зависимость, – просто поясняю я. – Она может длиться целую жизнь, если ее не лечить.
– И в чем состоит лечение?
– Меня это не волнует.
– Меня тоже, – говорит она, выбрасывая остатки моего рожка в мусорный бак и отряхивая ладони о свое платье. – Пойдем. У нас в номере должна быть горячая ванна.
Дважды меня просить не нужно.
Глава 23
Прошлое
Спустя четыре месяца после того, как Леа вынесли оправдательный приговор, я подал на развод. В тот же миг, в тот самый миг, когда я принял окончательное решение, с моих метафорических плеч свалился неподъемный груз. Не то чтобы я верил в развод, но и оставаться в ситуации, которая тебя убивает, нельзя тоже. Порой ты совершаешь в жизни столько ошибок, что приходится склониться перед ними. Они побеждают. Смирись… и двигайся дальше. Леа думала, что была счастлива со мной, но как я мог сделать кого-то счастливым, будучи мертвым внутри? Она даже не знала настоящего меня. Состоять в браке с тем, кого ты не любишь, ощущается как хождение во сне. Ты пытаешься заполнить собственную пустоту приятными впечатлениями – покупкой домов, отпусками, кулинарными курсами, чем угодно, лишь бы сблизиться с человеком, с которым должен был сблизиться прежде, чем сказать: «Я согласен». Сражение за то, чего никогда не существовало, изматывает. Была ли моя вина в том, что я вообще на ней женился, – я наделал кучу ошибок и без этого. Настал час двигаться дальше. И я подал документы.
Оливия.
Было моей первой мыслью.
Тернер.
Второй.
Ублюдок.
Третьей. Затем я сложил их в связное предложение: Этот ублюдок
