Брак по расчету - Фелиция Кингсли
– Ты готова? – вздыхает мама, обращаясь к Джемме.
Джемма пожимает плечами:
– Почему нет? Это показ мод, мне же не придется обезвреживать бомбу?
– Что ж, пусть будет показ, – сдается мама, нехотя вписывая имя Джеммы в таблицу.
Встреча закончена, и мы с Джеммой выходим.
– Скажи мне вот что, Эшфорд. Ты только что публично встал на мою сторону или мне просто показалось?
– Как бы ты ни трепала мне нервы, ты все равно моя жена, и неуважение к тебе означает неуважение и ко мне. И потом, из-за этой слабоумной Софи и ее идиотской идеи я пропустил сегодняшний турнир «Ролан Гаррос». Она заслужила наказание.
– Защищать меня – это минимум, что ты можешь сделать, после того как втянул меня в очередной балаган.
– Мне нет оправданий, – признаю я.
– Вот именно. Я должна лишить тебя карманных расходов.
К нам подходит Ланс.
– Почта, – произносит он и начинает раскладывать конверты на подносе. – Вот эти для герцога, – говорит он, протягивая мне довольно объемную стопку. – А это для герцогини. – Он отдает Джемме один конверт.
Красивый, элегантный, из креповой бумаги и с большим гербом – следовательно, это точно не знакомые из Лондона.
– Кто тебе пишет?
Джемма прижимает конверт к себе:
– Может, займешься своими делами?
– Нет, – отрезаю я.
Джемма отходит в угол и встает спиной ко мне, чтобы скрыть конверт. Я встаю прямо за ней: я выше ее на добрую голову, поэтому прочитать записку мне совсем не сложно.
Почерк изящный, наклоненный. Летящий, но четкий. Писали перьевой ручкой с черными чернилами.
«На матче по поло я говорила тебе не пропадать. Куда ты, черт возьми, делась? Потеряла мою визитку? Я была бы рада выпить с тобой чая, как насчет встретиться у меня в Олстром-хаус в пятницу днем? Ответ «нет» не принимается. Я тебя жду.
Сесиль Локсли».
– Сесиль Локсли? – удивленно-неодобрительно спрашиваю я.
– Не могу поверить! Ты прочитал! Это нарушение права на личную жизнь!
– Успокойся! Ты же не третью тайну Фатимы [35] раскрыла!
Джемма вызывающе смотрит на меня, уперев руки в бока.
– Да, Сесиль Локсли. А что такого?
Да, действительно, что такого.
– Это же Сесиль Локсли!
Ладно, возможно, аргумент не самый удачный, но, если бы вы знали Сесиль Локсли, вам бы его хватило. Она странная! Она самая большая чудачка, которую я когда-либо встречал. Неврастеничка, постоянно спорит, идет против большинства и просто асоциальная. Нет никого, кто мог бы с ней ужиться… Никого, кроме, возможно… Джеммы.
25
Джемма
Армстронг, дворецкий Олстром-хауса, ведет меня в оранжерею.
Леди Локсли сидит за белым кованым столиком, обильно накрытым к чаю. Хозяйка дома одета в темное, как и в прошлый раз, – теперь в длинное шелковое кимоно, черное.
– Леди Локсли, добрый день, – уважительно приветствую ее я. Обычно у меня такой привычки нет, но она первая из аристократов пригласила меня к себе в гости.
– Джемма, проходи, садись! – приглашает она меня почти по-дружески.
– Спасибо. – Я сажусь напротив и молчу. Леди Локсли тоже молчит, но внимательно разглядывает меня своими глубокими серо-голубыми глазами.
– Ты не узнала меня, да, Джемма?
– Мы виделись на матче по поло…
– Да. Но и тогда ты меня не узнала. Оно и понятно, прошло так много лет, почти двадцать, – замечает она, подняв глаза к потолку для быстрого подсчета.
– Нет, наверное, нет…
– Начальная школа Святого Франциска. Первый класс. Мы учились в одном классе, но после рождественских каникул тебя забрали в другую школу.
Я киваю:
– Да, меня перевели в обычную.
– Задиры из класса каждый день крали у меня десерт, и ты всегда делилась со мной своим полдником. Я тебя никогда ни о чем не просила, ты просто как-то неожиданно предложила мне половину своего кусочка гречневого торта, а потом делала так каждый день, пока не ушла.
Я роюсь в воспоминаниях, пытаясь выудить оттуда что-то про начальные классы. В частной школе, куда меня записала бабушка, со мной почти никто не дружил. Они считали меня странной, потому что я ходила пешком или ездила на велосипеде, а не на машине с водителем, гувернантки тоже не было, а на каникулы я ходила в походы.
Но была там одна девочка, слишком маленькая для своего возраста, которой дома повар-француз всегда готовил вкуснейшие сладости и каждый день кто-то их крал.
– Это ты! – удивленно восклицаю я.
Под этими длинными, идеально уложенными медно-рыжими волосами прячется та самая испуганная девочка из школы.
Она смотрит на меня и кивает:
– Зови меня просто Сесиль. Для официоза нет причин!
– Я не верю! Это просто немыслимо! Никогда бы тебя не узнала! Ты… Ну… у тебя все еще рыжие волосы и голубые глаза… но теперь ты такая высокая! – Какая глупость, прошло двадцать лет, конечно, она выросла! – И ты такая спортивная и теперь уж точно не позволяешь никому собой помыкать.
– Я многому научилась…
– Почему ты хотела меня видеть? – смущенно интересуюсь я.
– Ты еще спрашиваешь! Я не думала, что когда-нибудь снова тебя увижу, и вдруг – пуф, ты замужем за Берлингемом! – Веселье Сесиль заразительно, даже если она говорит о мужчине, который выворачивает мне душу.
– Да уж, думаю, никто не ожидал, что Эшфорд женится на ком-то вроде меня.
– Даже не зная, кто ты, я уже хотела с тобой познакомиться. Когда я услышала первые сплетни, ты уже мне понравилась. Все только и делали, что спрашивали друг друга: «А ты уже слышала новость? Эшфорд Паркер женился! На девушке из Лондона, в порыве любви! Совершенно обычной, никаких титулов и аристократов в роду. Я специально приехала на турнир по поло, чтобы увидеть тебя. Все говорили о Джемме: Джемма тут, Джемма там… а потом, когда я тебя увидела, сразу вспомнила!
– Да уж. В тот день почти все болтали, точнее, даже ругали меня, – говорю я со сдерживаемой злобой, вспомнив о сплетницах в туалете.
– Ты про «шесть-шесть-шесть»? Господи! Ты же не станешь слушать этих чучел?
– Конечно, нет. Они просто кучка скучающих снобов, – соглашаюсь я, делая вид, что их колкости меня не тронули.
– Они весьма ограниченные, – говорит она, касаясь пальцем виска. – Назвать их снобами – это ничего не сказать.
– Так, значит, Сесиль, ты с ними не дружишь? – уточняю я.
Сесиль широко раскрывает глаза в ответ, будто я ляпнула ерунду.
– А должна?
– Откуда мне знать? У вас один круг общения, одни знакомые… у вас много общего, точно больше, чем со мной.
– Джемма, у меня с ними нет ничего общего. – Сесиль замолкает, потягивая лимонад. – На самом деле был один период,
