Брак по расчету - Фелиция Кингсли
– О, в таком случае повезло, что ты в составе совета! Лорд Коннорс последний раз служил когда – во время Крымской войны? – спрашивает Софи, вызвав взрыв истерического смеха.
Бедный старина Коннорс.
– Адмирал Коннорс пользуется огромным уважением как со стороны парламента, так и короны, и, по моему мнению, его многолетний опыт работы в этой области – не что иное, как дополнительное преимущество. – С этими курицами я не стал бы говорить и о прогнозе погоды, не то что о стратегических планах.
– Ну, я имела в виду, что твоя точка зрения, разумеется, более актуальна и динамична, – отвечает как-ее-там.
Я смотрю на нее и молчу. Жалкая попытка завязать разговор – их я различать умею.
Клянусь, с Джеммой ссориться и то интереснее – она хотя бы говорит то, что думает, без прикрас.
– Так или иначе, раз ты только что вернулся, можешь присоединиться к нам! – предлагает Софи под аплодисменты остальных.
– Какая превосходная идея, – соглашается Челси.
Нет! Они не могут так со мной поступить.
– Я… вообще-то…
– Софи правильно говорит, – вмешивается эта зараза, моя мама. – Присоединяйся к нам, напомнишь, когда запланированы остальные матчи чемпионата по поло, чтобы не было накладок.
– Они все отмечены в твоем календаре, мама, – рычу я сквозь зубы, но она делает вид, что не слышит.
– Не дай бог, мы как-то перепутаем даты!
– А Джемма? Она не участвует? – спрашивает леди Одри.
– Думаю, Джемму не очень интересует организация подобных мероприятий, – возражаю я. Я и сам с трудом выношу эту круговерть вечеров, которые устраивает благотворительное сообщество «Юнион Джек», чего уж говорить о Джемме. Да, я ее терпеть не могу, но даже злейшему врагу не пожелал бы заниматься подобным.
– Брось, Эшфорд, не говори ерунды! Это же благотворительность! А она – новая герцогиня Берлингем! Устроить вечер по сбору средств – это практически ее моральный долг, если она хочет войти в общество! – Эта идея захватывает леди Одри все сильнее.
Моя мать в ужасе закатывает глаза при мысли о том, что придется впустить Джемму в свое драгоценное сообщество выскочек-филантропов, но леди Антония и леди Одри непреклонны.
– Итак, Эшфорд, не окажешь ли нам любезность сопроводить Джемму в малую гостиную? Ждем вас через пять минут.
Поднимаюсь по лестнице, проклиная всех святых. В такие моменты я не чувствую себя хозяином в собственном доме. Я хочу просто заниматься своими делами, но всем от меня что-то нужно.
Джемма, в розовом махровом халате и с завернутыми в полотенце волосами, лежит на кровати и листает Cosmopolitan.
– И по какой же причине ты пришел помешать мне в этот драгоценный миг размышлений? – спрашивает она, не дав мне и шанса что-то сказать.
– Ты меня возненавидишь, – признаю я.
– Чтоб ты знал, это и так почти произошло, – замечает Джемма, не глядя на меня.
– Моя мама собрала свой благотворительный комитет, и они хотят, чтобы ты к ним присоединилась.
– Слушай, я миллиардерша! Не знаю, что там они вбили себе в голову, но мне от вас, снобов, благотворительность не нужна, – оскорбленно отвечает Джемма, садясь на кровати.
– Джемма, тебе никто ничего давать не собирается. Они хотят привлечь тебя к организации благотворительных вечеров. Как герцогиня Берлингем, по их мнению, ты должна активно влиться в общество, как и положено каждой хорошей жене – или тем, кто хочет ими стать.
Джемма бросает на меня гневный взгляд.
– В свою защиту скажу, что я был против.
– Не сомневаюсь, ты грудью встал на мою защиту.
Да, возможно, я не так и настаивал.
– Если тебя это утешит, меня они тоже загнали в угол. Решили, что мое присутствие по каким-то необъяснимым причинам необходимо.
– Что ж, Бог все-таки существует.
– Так ты спустишься? – спрашиваю я ее в который раз.
– Дай мне минутку. Оденусь и приду.
Минутка превратилась в четверть часа, и все ради результата, как и всегда, сомнительного.
Джемма входит в малую гостиную в обтягивающем комбинезоне из серебристого велюра, с по-прежнему мокрыми распущенными волосами. Встречают ее потрясенные взгляды гостей.
Я уже собираюсь сесть на стул подальше, но тут меня визгливо окликает Челси:
– Тут на диване полно места! Тебе будет удобнее, – щебечет она.
– Предпочитаю участвовать в качестве слушателя, – отвечаю я и сажусь на безопасном расстоянии.
Им ни за что не сделать из меня активного участника. Тогда я живым не выберусь.
Весь следующий час десять женщин кудахчут и квохчут, пытаясь перекричать друг друга, и я с трудом улавливаю такие слава, как «тафта», «живая картина», «ледяные скульптуры», «памятные вещи», но соединить их в осмысленное предложение не могу.
Джемма со своего стула, на котором сидит, скрестив ноги, бросает на меня мрачные, полные ненависти взгляды.
Не могу ее винить, я тоже себя ненавижу. Если бы я только пришел домой на пять минут позже!
Моя мать призывает всех к порядку при помощи колокольчика – что за раздражающий звук!
– Дамы, могу сказать, что нам удалось составить достойный список мероприятий по сбору средств. Теперь осталось только разделить их между собой. Одно мероприятие на человека – это, как мне кажется, более чем разумно. Я готова взять на себя первый вечер, который откроет сезон: он уже не за горами, так что не хочу никому из вас усложнять задачу сжатыми сроками.
Затем каждая из присутствующих дам по часовой стрелке выбирает себе мероприятие, пока не подходит очередь Джеммы, которая, когда ее окликают, падает с облаков с мечтательным видом.
– Джемма? – торопит ее моя мать. – Ну что?
– Ну что – что? – откликается она.
– Какое благотворительное мероприятие ты выбираешь?
Джемма пожимает плечами:
– Я думала, будет праздник.
– Это все праздники! – выпаливает Софи.
Софи начинает действовать мне на нервы, к тому же это вообще она виновата, что я должен сидеть здесь, поэтому мне хочется вмешаться и поставить ее на место.
– А ты, Софи, считаешь своим моральным долгом комментировать каждое слово?
Я явно застал ее врасплох.
– Я только хотела…
– Я спросил не потому, что мне интересно, – перебиваю ее я, а затем обращаюсь к Джемме, которая смотрит на меня во все глаза: – Пожалуйста, Джемма, продолжай, что ты хотела сказать?
– Что в календаре свободно? – спрашивает она подозрительно покорно.
– Посмотрим, итак, вечер григорианских песнопений, похоже, сложновато. – Моя мать с леди Венецией листают список. – На ужине в честь двадцатилетней годовщины должен быть особый регламент.
Выглядят они при этом точно два хирурга во время операции на открытом сердце.
– Ну конечно! – восклицает леди Венеция.
– Благотворительный показ мод! Идеально.
– Ты серьезно? – скептически спрашивает моя мать.
– Разумеется! Каждый год сценарий один и тот же. Джемме просто нужно будет распределить
