Наталья Калинина - Театр любви
Наконец мне удалось встать. Я вышла в прихожую, распахнула настежь входную дверь.
— Уходите, — велела я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. — Как я вас ненавижу…
— Дурацкая история вышла. Вся набережная перерыта, а тут еще какой-то бензовоз застрял и ни с места. — Апухтин выложил на стол пакеты с продуктами. — Что случилось, Таня? На тебе лица нет.
— Все в порядке. — Я попыталась улыбнуться: — Тебе звонил капитан Баранников. Что-то срочное.
— Мой что-то забарахлил. Я хотел предупредить, чтоб ты не волновалась, а он молчит. — Апухтин вдруг хлопнул себя по лбу. — Ну да, там же эта трансформаторная будка. Вот почему телефон не работал. — Тут же раздалось знакомое журчание. — «Тигр» слушает. В чем дело?.. Что?.. Когда это случилось?
Лицо его вытянулось.
— Ясно. Подъеду, как только освобожусь.
Он швырнул трубку на диван.
— Там что-то случилось. Поезжай, — сказала я.
— Обойдутся без меня. Мне хочется побыть с тобой.
— Спасибо.
Он глянул на меня исподлобья и быстро отвел глаза.
— Может, выпьем пива? — предложил он, доставая из сумки банку «Белого медведя».
— С удовольствием. Только, боюсь, у меня поплывет голова.
— Пускай себе плывет. — Он налил в стаканы пива. — Иногда бывает полезно нейтрализовать на какое-то время мозги. Хотя бы на несколько минут.
Пока я сидела на диване, потягивая маленькими глотками пиво, Апухтин накрыл на стол. Я обратила внимание, что он несколько раз украдкой посмотрел на часы.
— Может, отложим торжество на вечер? — предложила я.
— Ни в коем случае. Я так давно ждал этого момента. — Он почему-то вздохнул: — Садись к столу и ешь. Тебе нужно набираться сил.
— Для чего? Чтоб участвовать в новой игре?
Он поставил стакан на стол и внимательно посмотрел мне в глаза.
— У тебя появились секреты.
— У тебя тоже, — в тон ему сказала я.
— Да, но…
— Понимаю. Профессиональные игроки не любят, когда подглядывают в их карты.
— Не только профессиональные… У тебя были гости? — вдруг спросил Апухтин, остановив взгляд на банке с гвоздиками.
— Из настоящего. Думаю, вот-вот из будущего появятся.
Я усмехнулась.
— Занятно.
Я поглядывала на него украдкой. Апухтин был растерян и чем-то озадачен. Я еще никогда не видела его таким.
— Я тоже потихоньку становлюсь профессионалом. Может, сразимся один на один?
— Ты что-то узнала.
— То, о чем ты знал давно.
Он вертел в руке стакан с пивом и смотрел в свою пустую тарелку.
— Я чувствую себя очень виноватым перед тобой. Поверь, у нас тоже случаются проколы.
— Хочешь сказать, актеры не всегда справляются со своими ролями? Тогда их нужно заменить. Более молодыми… Они, по крайней мере, будут стараться, а не просто проговаривать под суфлера свой текст.
У Апухтина как-то странно бегали глаза и слегка подрагивали пальцы.
— Таня, поверь, мы сделали это, чтобы выйти на какой-нибудь след. Это было рискованно, но наши люди пасли его день и ночь. Если бы я не знал своих ребят как облупленных, я бы решил, кто-то из них информирует преступников.
— Кит говорил, наши органы самые коррумпированные в мире.
— Это не так. Но все равно гайки подкрутить необходимо. У них же механизм работает бесперебойно.
— У них, у вас, у нас… Трудно разобраться.
Апухтин подлил себе пива. Его рука дрожала так, что банка звякнула о край стакана.
— Я тебя слушаю, — сказал он, глядя куда-то мимо меня. — С большим интересом.
— Сперва я бы хотела тебя послушать. Ну, к примеру, о том, что ждет меня дальше. Надеюсь, сценарий уже дописан? Или же ты, как Антониони, импровизируешь на ходу?
— Иногда приходится. Как с этим Путятиным. Черт, это был непростительный промах.
— Имеешь в виду моего братца? Кстати, где он сейчас? Может, его уже тоже кокнули? За то, что он оказался моим настоящим братом. Раньше вроде все списывали на несчастный случай или ошибку медиков, мол, они тоже люди… Теперь проще свалить все на безымянного киллера, который оставляет на месте преступления массу никому не нужных улик.
— Успокойся, Таня. Я все время собираюсь с силами, чтоб рассказать тебе что-то важное. Поверь, у меня просто духу не хватает.
— Я помогу тебе. Начинай.
— Ладно. Итак, мы все время наблюдали за вашей квартирой — в подъезде постоянно дежурил наш человек. Я сам обследовал дверь на черный ход. Чтоб открыть замок, которым пользуются в неделю раз, если не реже, нужно повозиться минуты три, а то и больше. Возле вашей двери куча хлама, а потому ее не так-то просто открыть. К тому же возле нее стоит буфет, который не сразу сдвинешь с места. А если сдвинешь, то нужно поставить назад, верно?
— Дверь, к слову, обита железом толщиной в четыре с половиной миллиметра, — подхватила я. — К ней проведена сигнализация. Год назад мы с Борисом сделали евроремонт. Мама с Китом, кстати, тоже. У меня, как говорится, ни детей, ни плетей. Брат с отцом не в счет, да их, вероятно, уже успели вывести из игры. А вот Борис наверняка потребует половину — муж как-никак, вместе наживали добро. Каким путем, это теперь неважно, правда? Все без исключения деньги очень хорошо пахнут, и на их запах обычно слетается стая стервятников. Побеждает из них самый сильный.
Апухтин слушал меня словно зачарованный. У него буквально отвисла челюсть.
— Ты все сказала? — наконец спросил он.
— Нет еще. Итак, предлагаю вывести из игры Бориса. Насовсем. Из тюряги чаще всего выходят, к тому же довольно скоро — амнистии по случаю всяких годовщин и так далее. Хочешь, подскажу хороший вариант? Поставьте собственными силами сцену оргии. Если не хватит настоящих девочек, переоденьте личный состав. Не забудьте только побрить им усы, ну и желательно под мышками и грудь. Секс сейчас в моде любой. Как выражается моя подружка Райка, лишь бы дырка была, а х… всегда найдется. Боря хоть и не Царь-пушка, но кое-что в этом деле смыслит. Ну, а насчет того, чтоб подсунуть сигарету с лошадиной дозой травки или какой-нибудь яд, вызывающий бутулизм или сальмонеллез с летальным исходом, вы мастаки. — Я почувствовала, что выдохлась и стала закругляться. — Бедной девочке, за жизнь которой боролись светила из ожогового центра и которой один добрый дядя с Петровки подарил много сантиметров кожи с собственных ягодиц для пересадки, не остается ничего иного, как пасть в объятия этого доброго дяди. А вдруг Пигмалиону захочется поиграть со своей Галатеей, прежде чем отправить ее на тот свет? Но тебе придется запастись терпением, пока я вступлю в права наследования, оформлю с тобой брак. Придется ведь и приличия соблюсти, верно? Ну, скажем, не могу же я выскочить за тебя замуж в день похорон моего бывшего мужа? — Я чувствовала, что обливаюсь от слабости потом. Но я во что бы то ни стало должна была закончить свою обличительную речь. — А если я вдруг возьму и откажусь выйти за тебя замуж? Силой заставишь, да? Скажи, ты ведь хочешь, чтоб я вышла за тебя замуж?
— Да. — Апухтин встал из-за стола и опустился передо мной на колени. — Я люблю тебя, Таня. Что бы ты ни думала про меня, я все равно буду тебя любить. Вблизи или издалека — как распорядишься.
Он положил голову мне на колени и закрыл глаза.
— Ничего не понимаю. Ничего я в этой жизни не понимаю.
— Я тоже, — прошептал он.
— Но мне сейчас очень хорошо. Сама не знаю, почему. Тебе тоже хорошо?
— Два алкоголика. — Он едва заметно подмигнул: — Окосели от банки пива.
— Ты что-то подмешал в него.
— Элексир откровенности. Думаешь, почему я задержался? Ждал, пока его приготовят.
— А сам решил отвлечь мое внимание и прислал Трушкину и этого хмыря с золотыми зубами.
Апухтин поднял голову и посмотрел на меня с недоумением.
— Что им от тебя надо?
— Что, такого эпизода в сценарии нет? — спросила я не то в шутку, не то всерьез.
— Нет, — серьезно ответил он. — Получается настоящая эклектика.
— Вот именно. Кого-то здорово подвел вкус. Трушкина жаждала показать мне, во что превратился мой бывший возлюбленный. Она сыграла свою роль безукоризненно. Но тот хмырь все провалил.
Апухтин медленно поднялся с колен и отошел к окну, за которым шел дождь.
— Над вымыслом слезами обольюсь, Пред носом истины я громко хлопну дверью, — пробормотал он.
— Хочешь сказать, тот алкаш и есть настоящий Кириллин?
— Пока не уверен, но все больше и больше склоняюсь к этой мысли.
— В тебе говорит ревность. А я не поверю в это даже под страхом смертной казни. Я скорее соглашусь с тем, что мой Саша сгорел в том огне.
— Там не сгорел никто.
— Но ведь ты сам сказал, будто там нашли обуглившийся труп.
— Скелет. Которому лет пятьдесят, если не больше. Плюс двадцать пять прожитых.
— Ничего не понимаю.
— Скелет молодого мужчины, умершего еще при царе Горохе, то бишь при Сталине, одели в современное тряпье и подбросили в огонь. Вот и вся загадка.
