Расеянство - Братья Швальнеры
Первое, что его здесь поразило – это количество собравшегося народа. Зевак здесь было хоть отбавляй. А чего, вход-то бесплатный. Кого здесь только не было – как говорится, и стар и млад. Одна схожая черта объединяла всех собравшихся (и это не страсть к единоборствам) – все они напоминали неудачников.
Весь первый ряд заполонила плюющая семечки «гопота» – такой своеобразный социальный класс, состоявший из молодых людей от 16 до 40 лет в дешевеньких спортивных костюмах, с обшарпанными барсетками из кожзама в руках, обутых в лакированные ботинки с задранными носами и в широкополых кепках, венчающих лысые головы. Мисима много слышал о них, но никогда не видел – в Ясакове таких не водилось. И потому считал данный класс верхом социальной лестницы, своего рода поселковой элитой. Смотрел он на них сейчас с нескрываемым уважением, и даже не решился пройти поближе к сцене – что, по его замыслу, было необходимо, чтобы освистать лектора.
В остальном местный сброд не представлял из себя сколько-нибудь существенного интереса для нашего героя.
Вдруг свет в зрительном зале погас, софиты осветили сцену, и местные малограмотные и в большинстве своем бескультурные слушатели инстинктивно притихли, ожидая выхода главного действующего лица сегодняшнего спектакля. Только Мисиму этим не провести – скепсис в его душе никуда не делся. Он нацепил на лицо самодовольную ухмылку и начал активнее лузгать семечки. И хотя он полагал, что в этом жесте было определенное неуважение к самозванцу, в действительности в нем читалось только повышенное внимание слушателя.
Сцена осветилась как будто ярче – и под аплодисменты на ней появился полутораметровый толстячок с очень мужественным и воинственным лицом. Подойдя к микрофону, он картаво гаркнул:
–Значит, так.
«О, как, – подумал Мисима. – Ни тебе здрасьте ни пожалста». К такому повороту событий он явно не был готов.
–Я смотрю в зал и вижу перед собой неудачников. Вы все – земляные черви! – лектор нарастающим методом повышал голос. – Вы совершенно ни на что не способны!
«Сейчас они на него кинутся… Не замяли бы», – предательски шептал внутренний голос Мисимы. Но, к его удивлению, ничего не происходило – выступающий воздействовал на аудиторию магнетически.
–И я здесь только затем, чтобы сделать из вас мужиков! Настоящих мужчин, достойных уважения и способных повернуть земную ось! Хотите так?
Никто из присутствующих не знал, зачем ему поворачивать земную ось, а потому народ безмолвствовал. Пляхтер22 не унимался:
–Хотите или нет?! Не слышу!
–Да! – крикнул кто-то в первом ряду.
–Не слышу?!
–Да!!! – громом прокатилось по аудитории.
–А что отличает мужика от тряпки? Я вам отвечу – только умение постоять за себя и свою даму.
–Бабу… – прошептал кто-то в первом ряду.
–Даму! – рявкнул Пляхтер, раз и навсегда отбив желание спорить с высокоинтеллектуальным горожанином. – Так вот. Ни одно боевое искусство, ни один боевой стиль не поможет вам сделать этого! Только оружие, – с этими словами он извлек из-за пазухи огромный боевой нож. – Вот. Боевой нож армии США «Онтагио», – все еще грассируя и сильно тем самым коверкая название ножа, огласил лектор. – Прошу добровольца на сцену.
Под аплодисменты зрительного зала на сцену вышел тщедушный «гопарь» с барсеткой под мышкой. Пляхтер пустился показывать на нем приемы боя с оружием.
–Значит, показываю. Обычный уличный бой со свойственными ему приемами.
После этих слов, не приближаясь сильно к добровольцу, Пляхтер стал выкидывать впереди себя согнутые в коленях ноги – так, словно пинал под пятую точку неких невидимых оппонентов.
–Ну так? Так же? А как еще отогнать от себя внезапно нападающих? Только ногами – так вы их с ног сбиваете.
Он прыгал и прыгал, и складывалось ощущение, что его мобильные ножки исполняют какой-то еврейский танец. При этом руки его оставались свободны и неподвижны. Доброволец начал над ним посмеиваться.
Внезапно, воспользовавшись дестабилизацией внимания последнего, Пляхтер выхватил из кармана зачехленный нож и бросился на добровольца, взявшись его пинать – слегка, но по значимым болевым местам. Затем он стал размахивать перед лицом у того ножом, спрятанным в ножны. И, в конце концов, запинал его так, что тот, не будучи привычным к сцене человеком, свалился ниц и задрыгал ножками словно опрокинутый на спину таракан. Пляхтер склонился над ним и со словами: «Врага надо непременно добить!» продолжил махать ножом так, словно перчаткой перед дуэлянтом. На зрителей это должно было произвести впечатление боя с оружием в руках. И, судя по одобрительному улюлюканью из зала, произвело.
–Вот так! – подавая руку добровольцу, говорил Пляхтер. – На протяжении этого и последующих наших занятий я расскажу вам о том, как надо и можно стать человеком и валить всех на улице, кто к вам будет приставать!
Люди кричали и подсвистывали. И хотя проблема «приставания на улицах» давным-давно отошла в прошлое, но сам факт храброго боя вооруженного человека с безоружным гопником произвел в аудитории эффект разорвавшейся бомбы.
Мисима потерял счет времени – уже несколько часов продолжалось занятие, а он все слушал и внимал, слушал и внимал. От его былого скепсиса не осталось и следа – на его глазах происходило рождение нового кумира…
В конце занятия он решился подойти к лектору и засвидетельствовать ему свое почтение.
–Вообще Вы так тут счас все это… – запинаясь, говорил Мисима.
–Хочешь так же научиться?! – с присущей ему напористостью спросил Пляхтер.
–Да мне… да я… да если бы я только…
–Легко сможешь!
–Нет!
–Легко, тебе дураку говорят! Вот, купи мой курс. Тут три видеокассеты и книга как успеха в жизни добиться.
–А почем?
–Ерунда. Три с половиной тыщи.
Мисима засунул руку в трусы – туда, куда Азэми давеча пришила карман для хранения неприкосновенного запаса денег. По подсчетам Николая, этого должно было хватить, чтобы сейчас одним махом разрешить все его жизненные проблемы. Он без зазрения совести отдал их своему живому идолу и, не помня себя от счастья, поплелся к машине.
Азэми ждала его битый час.
–Ну вот он, едрит-Мадрид! Ты где шлялся?
–Молчи, женщина, – улыбаясь, ответил Мисима. – Я вон чего купил, – он потрясал в воздухе кулачком, сжимавшим малопонятное приобретение.
–Чего это?
–Все. Старой жизни больше нет.
–Понятно. Очередная хреновина. Ладно, мне это неинтересно. Давай-ка заначку, я там кресло красивое присмотрела.
–А нету, – развел руками Мисима.
–Я с тобой серьезно разговариваю, давай деньги.
–И я с тобой серьезно. Нету.
–А где?
–Говорят
