Расеянство - Братья Швальнеры
На глубине метров пяти Мисима с громким матерным криком провалился в откопанный погреб.
–Нашел, – пробормотал себе под нос Синдеев и спустился за ним следом.
–Что там, Колек?
–Твою мать… Я откуда знаю, не видно нихрена?..
–Даю свет.
Радости кладоискателей не было предела – они действительно выкопали погреб, который, размещаясь под мельницей, предназначался для хранения зерна. И действительно в нем стояло четыре накрепко запечатанных металлических сундука – таких теперь не делают, явно из старых времен. Красивое, качественное, клеймленное железо, кованные замки и прутья – связки, рисунки на крышках – все это выдавало умелую работу мастера девятнадцатого века.
–Ломай, – крикнул Мисима. Но его товарища не надо было учить подобным вещам – пара взмахов ломом, и замок отлетел сначала от первого сундука, затем от второго.
–Чувствую, тут не пару раз ходить придется… – поднять тяжелую крышку сундука можно было только вдвоем, и по этому фактору Синдеев пришел к выводу о том, что поклажи тут на их век хватит явно.
–Только спрятать на…до…
Свет фонаря упал на содержимое сундука. К великому сожалению наших героев, сокровищами тут не пахло. Сундуки были наполнены какими-то древними бумагами, наполовину рассохшимися, наполовину – изъеденными крысами – и исписанными совершенно непонятными перьевыми каракулями.
–Чего это? – с удивлением спросил Мисима.
–Хрен знает… Сейчас почитаем… «Повесть временных лет», – с трудом разбирая почерк на пергаменте, пытался читать Синдеев. – Херота какая-то. А здесь?
С не меньшим трудом открыли второй сундук. И он так же был наполнен бумагами, содержимое которых было для путников как китайская грамота. Содержимое третьего сундука неожиданностью для друзей не стало.
–И что это такое? – с чувством нескрываемого неудовольствия, перетекающего в злобу, спросил Мисима.
–Черт его знает, – пожимал плечами Кэзуки. – Походу нахлобучил толстосум дедулю моего, а тот по незнанке меня в блуд ввел…
–В блуд?! Мы тут полночи проковырялись, устали, вывозились все, а ты говоришь в блуд?!
–Ну ладно, не ори… Надо теперь сжечь все это быстренько, а то бляха скажут, что мы землю государственную портили… Давай-ка мне спички из рюкзака…
Полыхало пару дней – пришлось пожарных из райцентра вызывать. Старое камышовое поле было очищено, чему несказанно был рад председатель колхоза, вознамерившийся захватить его под посевные площади. В душе Мисимы творилось примерно то же самое – пустота. Пепелище. Искомых сокровищ не нашел он ни в материальном, ни в духовном выражении, а самурайской культуры ему неистово стало не хватать. Обманывать себя дальше становилось все труднее и труднее.
Однажды Мисима поехал на базар. Для него, как и для Азэми, данное мероприятие носило особо значимый характер – это было нечто вроде семейного праздника или ноябрьского митинга. С вечера они начинали собираться «в район», Мисима проверял машину – старую отцовскую «волгу», доставшуюся ему в небогатое наследство, подзаряжал аккумулятор. Здесь надо сказать, что Азэми всегда его прятала в разных местах – эту здоровенную деталь она скрывала то в подвале, то на чердаке, то на кухне, а то и у друзей. Причиной такого поведения было ее опасение относительно того, что супруг сядет за руль после возлияния (что было ему, кстати, свойственно). Он вел себя подобным образом еще с молодости – и в памяти как мужа, так и жены свежи были воспоминания о том, как он, пьяный, вез ее, пьяную, в соседнюю деревню, а она всю дорогу, что называется, качала права. Потом стала его бить, и делала это ввиду своего явного физического превосходства с таким остервенением, что вскоре он выпусти руль из рук, и они оказались в кювете. С тех пор она скрывала аккумулятор от мужа и выдавала ему его только по особым случаям – поездка на базар относилась к их числу.
Сама же Азэми усиленно красилась, завивала волосы, выливала на себя гекалитры дешевой туалетной воды – одним словом, совершала обычные женские приготовления к светской вылазке.
Утром, когда все было готово, они садились в машину и выезжали на трассу. Мисима нажимал на магнитоле заветную кнопку, и из ее динамиков раздавался заливистый голос Вадима Казаченко: «Больно мне, больно… Не унять эту злую боль…» Мисима улыбался, глядя на жену, она отвечала ему тем же, и в таком благостном расположении духа они следовали до райцентра.
В самом райцентре Мисима примеривал на себя роль опытного водителя и начинал бранить своих товарищей по дорожному полотну:
–Ну куда ты прешь, дебил? А, понятно. Тупая баба за рулем!
–Коля, – пыталась урезонить мужа Азэми.
–Да чего?! Ехать не могут!
В ответ она лишь молча улыбалась.
Вот так, с грехом пополам, доезжали до базара. Азэми уходила бродить меж торговых рядов, а Мисима предавался курению и воображал себя самураем, вдыхавшим опиумные пары. Параллельно он глазел на местных барышень – по комплекции не уступавших Азэми, – временами оказывал им принятые здесь знаки внимания, изучал доску объявлений.
Так и сегодня – порядком накурившись, он проследовал к доске объявлений, на которой красовался красочный постер со словами:
«Смертельные боевые стили Игоря Плахтера!»
Там же был изображен маленький толстый человечек, замеревший в жуткой позе нападающего на добычу хищника. В руках он сжимал нож.
С недавних пор Мисима стал большим поклонником разного рода единоборств – будь то восточные боевые искусства или самооборона без оружия. Так или иначе, в них видел он своего рода способ самоутверждения, определенную методику возвышения над остальными, равными себе. Ну и конечно, некий повод к собственной исключительности – самурай ведь должен быть исключительным.
Внизу значились дата и время тренинга, проводимого лектором – он должен был начаться в ДК железнодорожников, тут, недалеко, метрах в трехстах, через полчаса. У Мисимы уже был собственный сенсей, наставник в делах житейских и боевых единоборствах – и потому он довольно скептически отнесся к некоему тренеру. Но помнил слова Азэми о том, что всегда и во всем надо выбирать лучшее, а это возможно только путем сравнения.
«Господи, – говорил ему внутренний голос, – еврей какой-то плюгавый будет еще единоборствам учить…»
«А с другой стороны, раз ничего путного там не услышу, так чего бояться. Вход свободный, хоть время убью. Заодно и на смех его подниму», – говорила ему вторая сущность.
Он взглянул на часы – до возвращения Нины оставалось не мене часа, и он спокойно мог посетить курсы Плахтера.
