Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова
А тела все несли и несли.
«Положил столько жизней и ради чего? — ужаснулся король, будто прежде не осознавал, какие отдает команды. — Чтобы вернуть рудники? А оказалось, достаточно было прийти и поговорить с сыном, который, как настоящий дракон, хотел продемонстрировать отцу силу? Ладно, мальчишка был неопытен и горяч, но умудренному жизнью Дракону кто мешал принять верное решение?»
— Не будет тебе покоя! — обернулась мать, увозя сына на простой повозке. Дракон видел, как она поправила прилипшие ко лбу мальчика волосы. — Не успокоишься, пока не найдешь среди тысяч песчинок жемчужину, которая вернет драконам силу. И пусть она окажется мала и ничтожна, но ты отдашь за нее жизнь.
Не надел Дракон больше на палец кольцо-оберег. Не смог. А через несколько дней обрушилась на южное побережье, куда подались драконы из голодной столицы, первая Большая волна. Она окончательно низвела славу драконов как о непобедимых тварях, и позволила людям понять, что боги от всемогущих ящеров отвернулись.
Смута охватила страну. Драконы еще пытались вернуть веру людей в себя и, помня о проклятии медноволосой, кинулись искать самую сильную жемчужину среди тех сестер, что прежде были песчинками. Народ же, передавая из уст в уста слова горюющей матери, на свой манер разукрасил историю: мол, встретится дракону дева, что своим поцелуем вернет силу.
Тут обнаружилось, что жемчужины, раздобытые перед самой Волной, исполняют желания, а поскольку драконы прежде всего мечтали защитить прибрежные селения от Волны, то над самыми уязвимыми раскрылись щиты, могущие противостоять ударам стихии. Правда, значительно позже выяснилось, что селлар не только дарует исполнение желания, но и отнимают у загадавшего жизнь. Многие драконы, участвующие в возведении куполов, так и не увидели результат своих трудов. Просто не дожили до очередного прихода Волны.
Преступление короля, положившего на весы гордость против жизни людей, вскоре обернулось еще большей трагедией.
День за днем магические способности драконов таяли. Это побудило с приходом очередной Волны пуститься на хитрость: на поиск самой сильной жемчужины они отправлялись парами — один в виде человека седлал другого в виде ящера, чего прежде драконами никогда не допускалось. Наверное, боги долго смеялись, когда драконы обнаружили, что больше не могут обернуться. Кто-то навсегда остался человеком, а кто-то превратился в ездовую тварь — виверну.
Король, съедаемый виной, желая самолично вернуть драконам былую славу, оставил трон, как он думал, временно. Подписав договор со своим советником, он четко оговорил, когда и кто из его наследников, если ему самому не суждено дожить до того дня, сможет вернуть себе корону. Но нет ничего более постоянного, чем временное: дети советника Мервида до сих пор правят Дамарией.
* * *
— Теперь ты знаешь начало бесславной истории падения драконов.
— И я знаю ее конец, — Соня пересела к Элри и дослушала рассказ, прижавшись щекой к плечу любимого мужчины. — Но у меня есть вопросы.
— Только быстро, мы уже подъезжаем.
— Выходит, я из рода советника?
— Выходит, что так.
— А за что советник мстил своему королю?
— Причина всему опять-таки женщина. Не надо было Дракону объявлять право первой ночи на свадьбе малозначащего служаки, имя которого потом, когда приблизил к себе уже убеленного сединами мудреца, и не вспомнил.
— Он отомстил за невесту? Какая изощренная месть: ты отнял у меня право первой ночи, я отниму у тебя трон. Не удивлюсь, если мой пра-пра-пра не сам подлил масла в огонь, натравив Токрайца на Дамарию.
— Такое возможно. Есть свидетельства переписки между советниками обоих королевских дворов.
— Простите, что сейчас думаю только о себе: надеюсь, невеста Мервида не понесла в ту ночь от короля?
— Нет, его семя, к счастью, прорастало не всегда, иначе королевство разорилось бы, обеспечивая всех бастардов Дракона.
— Уф, хоть здесь мне повезло!
Эрли непонимающе изогнул бровь.
— Я бы не хотела обнаружить, что вы мой кузен. Пусть и дальний.
— Да, но есть иная печаль: мы с тобой являемся представителями противоборствующих сторон. Я — законный наследник Дракона, который согласно договора должен занять трон, а ты — дочь отца, который навряд ли захочет отдать власть. Я даже боюсь спрашивать, на чьей ты стороне.
— Я пока не разобралась, — Соня ни за что не дала бы шанс Эрли узнать, как она к нему относится. Женщины, которым объясняются в любви про между прочим, тоже умеют мстить.
— Меня интересует другое, как звали Дракона? Кто нашел самую сильную жемчужину, — Софья постучала себя по груди, — мы уже знаем из дневников Милены. Это виверна Хоули. А вот где и как закончил свою жизнь король, из-за своей гордыни подвергший Дамарию опасности, покрыто туманом тайны.
— Вот как раз о нем тебе все до последнего известно, — голос Эрли сделался грустным. — Из тех же самых дневников. Вовсе не виверна, как о том думал Таллен, жила в Драконьем замке, а мой пра-пра-прадед — король Хоулигар.
— Тот самый ящер Хоули? Не может быть! Более пятисот лет? Драконы столько не живут!
— Не живут, если не загадали желание селлару. Сохранилось его прощальное письмо к королеве, где он написал, что добровольно обращает себя в ящера, чтобы исправить то, что натворил. Он не мог на нее взвалить управление страной, поскольку когда-то сам ограничил доступ женщины к трону, а наследник… На троне не могла сидеть виверна. Оставался еще внук, но тот был совсем мал. Теперь ты понимаешь, насколько сильно было его стремление исправить положение. Хоулигар не думал, что уходит навсегда. Временно. Все его шаги были рассчитаны на то, что он уходит временно.
— А кем была та медноволосая женщина?
— Ее прятал от короля отец — губернатор города со звонкой колокольней. Хоулигар не поверил ей, когда она сказала, что является невестой Токрайского принца. Что невесте наследника соседнего государства делать в лесу Дамарии? Губернатор Завейска нарушил закон королевства, не попросив дозволения у правителя выдать красавицу-дочь за наследника Токрая. Вседозволенность Хоулигара сыграла с ним злую шутку. Он все-таки получил медноволосую деву, но потерял трон.
— Значит, Токрайский принц оказался великодушен, поскольку принял за своего сына бастарда Хоулигара?
— Они любили друг друга. Любящий
