История зимы, что окрасила снег алым - Марина Лаврук
Малыш оказался даже меньше, чем предполагал Мудзан. Взяв его на руки, едва удавалось ощутить вес. Сморщенное личико и маленькие губы, жадно искавшие материнскую грудь. Мудзан аккуратно поднес ребенка к своему лицу, и тот сразу присосался к его носу, щекотно и трогательно.
Луна стояла привычно скромно, поджав руки у груди, и выглядывала из-за спины мужа. Он впервые за долгое время почувствовал присутствие той самой Луны, какой она была раньше, повернулся к ней и, мягко улыбнувшись, передал младенца.
Луна прижала ребенка к груди, наклонила голову и начала тихонько плакать. Она не любила, чтобы видели ее слезы, ей с детства говорили, что главное достояние девушки – красота, а когда она плачет, то становится значительно уродливее, хотя так считала только сама Луна.
Никто из них не спешил подходить к кровати, где лежало тело наложницы. Мудзану было стыдно, ведь он не испытывал никаких эмоций, он даже не знал, как ее зовут, сколько ей было лет и откуда она. Не помнил даже, как она выглядит, но особо и смотреть не хотел. Он ничего не потерял, а, наоборот, приобрел сына.
Луна тихо подошла с ребенком на руках к кровати, наклонилась и поцеловала умершую девушку в щеку. Горячая слеза упала на пока еще не окоченевшее тело.
– Иоко, милая, я постараюсь позаботиться о нем, хорошо?
Иоко, значит. Мудзан повернулся спиной к кровати и направился к выходу. Остановившись у дверей, проговорил:
– Спасибо, Иоко.
Луну словно окатили ледяной водой, когда фраза достигла ее слуха. Глаза застыли на теле, которое лежало в остывавшей постели. Гнетущую тишину прерывало лишь недовольное кряхтение младенца.
Прошло несколько дней с тех пор, как семья пополнилась новым и своевольным младенцем. Малыш родился очень слабым, но голосистости ему было не занимать. Казалось, его слышали на территории всего города. Слуги и няньки выглядели измученными, ведь к беспокойству младенца добавлялся и недосып старших наследников. Вдобавок весь двор готовился к приезду императора.
Ввиду всей этой суеты Мудзан увеличил количество выпитого вина и буквально проспал весь последний день перед приездом названого брата.
Луна прилежно исполняла свои обязанности. Практически все, кроме кормления, она взяла на себя. Малыш в ее руках чувствовал себя явно лучше, чем у остальных. Стоило Мудзану появиться рядом, и неконтролируемая истерика захватывала это маленькое тело, поэтому отец решил, что, пока ребенок не станет осознанней, связь между ними не возникнет. На самом деле Мудзана это удивляло. Аи с самого младенчества была глубоко привязана к отцу, и после смерти первой жены некоторые званые вечера глава клана проводил со спавшим младенцем на руках. В случае близнецов, замечая холод со стороны Луны к младшему, Мудзан пытался полностью заменить ее любовь, не выпуская Акио из рук и никогда не ругая. Он старался делать это в равной мере по отношению к обоим сыновьям, но за этим не всегда удавалось уследить, и порой Мудзан ловил на себе ревностный взгляд старшего.
Даже спустя почти двадцать дней младенцу так и не дали имя. В голове у всех крутилось что-то вроде «крайне шумный» или «малыш», но ничего конкретного не придумывалось. Мудзан решил уважить императора и дать возможность ему лично выбрать имя младшему сыну Маруяма.
В день приезда правителя погода выдалась пасмурной, небо затянули серые тучи, моросил дождь, порой переходя в безумный ливень. На фоне абсолютно серой пелены появилась скромная, без какого-либо императорского величия, белая повозка.
Люди выглядывали из окон домов, и если взрослые уже ничему не удивлялись, то детей приводило в восторг увиденное, ведь повозку вели императорские лошади – белые, с красными полосами пульсировавшей крови; глаза животных горели огненным цветом, а шикарные гривы развевались на ветру. Использование подобного рода животных было подконтрольно не всем, так как требовало большой затраты сил, но этот маленький жест выступал напоминанием, что могущество императора не может быть поставлено под сомнение, его сил хватит на контроль всей империи.
Возле главного дома императора встречали слуги, подставляя промасленные зонтики ярко-синего цвета.
Мудзан наблюдал за происходящим в окно и увидел, что следом за императором из повозки выбрались три невысокие темные фигуры в плащах – вероятно, жены. Затем появилась фигура еще ниже – скорее всего, сын императора; жаль, Мудзан не помнил, как его зовут. Он уже планировал идти ко входу, чтобы встретить гостей, как увидел, что одна из фигур протянула руки к повозке и забрала оттуда кого-то маленького. Возможно, кто-то из жен императора любит животных, как и Луна когда-то.
Двери распахнулись, и комната наполнилась запахом дождя и светом, который исходил от лучезарно улыбавшегося Адъяна.
– Брат! – Раскинув руки и отбросив все приличия, император бросился к Мудзану с объятиями.
– Брат. – Нежная улыбка расцвела на лице главы клана Маруяма. Всегда приятно встретить старого друга, а они не виделись долгих три года.
Адъян сжал ребра Мудзана и поднял его над землей, словно не был ниже ростом. Императора это веселило, а вот глава клана от подобного испытывал неловкость. Толкая Адъяна в плечи и всем видом выражая негодование, Мудзану удалось выбраться.
Наконец внимание императора привлекли Луна и Аи, стоявшие сразу за главой семьи. Он любезно и сдержанно поклонился им, получив в ответ приветственные поклоны. Аи любила императора как дядю: он был весел и даже безрассуден, а детям это всегда нравится. Только вот Аи уже стала молодой девушкой, и Адъян, ласково и печально взглянув на нее, вдруг подумал о скоротечности жизни.
– А вы, должно быть, госпожа Луна, верно? Крайне приятно с вами познакомиться, – кокетливо улыбаясь и прищурив бесстыжие глаза, сказал император томным голосом.
Мудзан еле сдержался, чтобы раздраженно не вздохнуть, выдавил улыбку и представил свою жену.
Луна ответила императору мягкой улыбкой. Раньше этого хватало, чтобы все мысли Адъяна вмиг сосредоточились на женщине, но удивленное лицо Мудзана говорило само за себя – что-то тут не так.
Младенец пока спал, поэтому императору не представили младшего члена семьи, а вот близнецы очень его заинтересовали.
– Ну и где эти бедствия, которые разрушат твою жизнь? – с иронией поинтересовался император. Он никогда не понимал веры клана Маруяма в подобные бредни.
Словно ответив на зов, из-за спины Аи выглянули две мордашки, практически одинаковые, незнакомому человеку приходилось прилагать усилия, чтобы разглядеть разницу. Император расцвел в самой широкой улыбке и поклонился детям. Близнецы изобразили самый нелепый поклон, такой, что Аи хотелось провалиться под
