Околдованная - Лора Таласса
Нет, тут, должно быть, какая-то ошибка.
Я собираюсь сказать это, но Кейн продолжает:
– ПСС думает, что это ты совершила убийства.
Мне не хватает воздуха. Одно дело – быть подозреваемой в убийстве, но меня ведь планируют арестовать? Сегодня?
– Богиня… – шепчу я, чувствуя, как мир переворачивается с ног на голову. – Я невиновна, Кейн.
Мне нужно это сказать, хотя я и не помню всего.
– Если бы кто-то из нас, оборотней, считал, что это сделала ты, – говорит Кейн, – то, друг ты нам или нет, мы бы тебя выдали.
Я судорожно выдыхаю. Стаи известны своей лояльностью, но еще более они известны тем, что защищают невинных – особенно своих собственных.
– Мы считаем, что кто-то тебя подставил.
Меня точно пнули в живот.
Подставил. Меня… подставили.
Я была так занята доказательством своей невиновности, что даже не очень удивлялась, отчего мое имя всплывает при каждом случае. Я просто считала, что это неудачное совпадение – ну, что я оказываюсь не в том месте не в то время и не могу предоставить алиби.
И даже не задумывалась о том, что кто-то может намеренно использовать мою потерю памяти против меня.
А должна была задуматься.
Прижимаю руку ко лбу.
– Вот дерьмо.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо!
Тон Кейна становится резче.
– Мой альфа хочет, чтобы я передал тебе это сообщение: «Сотрудничай с властями. Мы пришлем одного из наших адвокатов, который поможет разобраться, как только закончится Священная Седмица».
То есть, как только ликантропы смогут вновь полностью контролировать себя.
Стискиваю голову обеими руками. Разум кричит, надрываясь, и я не могу толком вдохнуть.
– Кейн, – тихо говорю я, – я… спасибо тебе.
То, что он сказал, может, и не спасет меня от ареста, но знание того, что меня поддерживает целая стая, делает предстоящее мне суровое испытание чуть менее безнадежным.
Голос ликантропа все больше похож на рычание.
– Кара рассказала нам, что произошло, – насколько смогла вспомнить. Это немного, но достаточно, чтобы мы поняли, как ты рисковала, спасая ее. Судя по всему, они собирались заставить Кару… – следующие слова Кейна невнятны. Он замолкает, прочищает горло и продолжает: – …ее хотели привязать вопреки ее воле. – Вновь на несколько секунд воцаряется тишина, и я могу лишь представить, как сопротивляется Кейн потребности обратиться. – Мы бы хотели услышать о той ночи от тебя, как только уладим дела с ПСС.
– Я смогу рассказать, – тихо говорю я.
Слышать, как Кейн говорит вот так – как лидер, как вожак, которым он, верно, готовится стать, – смущает меня. Я была влюблена в него несколько лет, но никогда не знала его. И вот теперь обнаруживаю, что он не просто какой-то там роскошный оборотень; пускай он молод, но он может быть командиром.
Ликантроп мешкает, потом добавляет:
– И еще, Селена, это неофициально, но я хотел бы снова тебя увидеть. – Голос его снова грубеет, делаясь почти неразборчивым. – Я хочу этого с тех пор, как попрощался с тобой той ночью.
Мы с ним расстались на довольно странном моменте – где-то между увлечением, мимолетной связью, влюбленностью и предсмертным состоянием. Ну, по крайней мере, я думала, что расстались.
– Я…
Маленькая ведьма, ты готова поиграть?..
Голос Мемнона звучит внутри меня, и я прижимаю руку к сердцу. В свете того, что я только что узнала, я никак не могу сосредоточиться на своей недавней жажде мести.
– Я просто хотел, чтобы ты знала, как я к этому отношусь, – говорит Кейн, прежде чем я успеваю дать ему достойный ответ, и снова откашливается. – В любом случае, попытайся не отвечать ни на какие вопросы, пока с тобой не переговорит кто-то из наших адвокатов.
– Ладно.
Голос мой звучит немного потерянно.
Я живо рисую себе, как офицеры ПСС врываются в оранжерею и заковывают меня в наручники на глазах сестер по Ковену.
Мне нужно уйти, вернуться в свою комнату. Если мне предъявят обвинения и арестуют сегодня ночью, я не хочу, чтобы это случилось на публике. Особенно состоящей из моих друзей и однокашников. Подобный опыт нелегко пережить.
– Когда они собираются прийти сюда?
Да, голос дрожит.
– Я не знаю, – с сожалением признается Кейн. На заднем плане слышу волчий вой. Потом еще один, и еще, и еще… – Через час? Может, позже, может, раньше – я не в курсе подробностей.
Тру глаза, только не могу решить, хочется мне плакать или смеяться. Вся эта ситуация – сущее безумие.
– Мне так жаль, Селена, – мягко добавляет Кейн. – Я…
По оранжерее разносятся крики, я опять чуть не роняю телефон.
Мысленно ругаюсь.
Мемнон. Я знаю, это его рук дело.
– Кейн, мне нужно идти.
Прежде, чем он успевает ответить, я завершаю вызов и бегу через зловеще безмолвный внутренний двор, слыша за спиной шелест шлейфа своего платья.
Я направляюсь к дверям, ведущим в основную часть оранжереи. Даже отсюда мне видны гости, но я больше не слышу музыки, и, присмотревшись, я понимаю, что суперы, стоящие ближе всего к окнам, выглядят неестественно напряженными.
– Селена! – доносится откуда-то рев Мемнона.
Волосы на моем затылке встают дыбом.
Я уже в оранжерее, протискиваюсь мимо гостей. Глаза их вытаращены; нервная магия клубится в воздухе.
– Селена! – раздается вновь.
Толпа суперов так плотна, что я не вижу колдуна. Не вижу, пока не проскальзываю мимо гостей, окруживших танцпол.
В центре площадки стоит Мемнон. И он не один.
В его объятиях – белокурая дрожащая ведьма. К шее ее колдун небрежно приставил тот причудливый кинжал с золоченой рукоятью. И я точно знаю, что угроза не шуточная. Он перережет женщине горло в любой момент, если пожелает. И это, возможно, еще не самое худшее.
– Селена! – на этот раз зовет меня не Мемнон.
Поворачиваюсь на голос Сибил, ищу подругу в толпе. Вижу ее красное платье, потом – глаза, полные паники.
– Беги…
– Вот она, – порочные глаза Мемнона сверкают: он заметил меня.
Все вокруг нас оцепенели в немом ужасе.
На миг я тоже застываю. Я ожидала от колдуна чего-то чудовищного, но только не этого.
Наконец я обретаю дар речи.
– Отпусти ее.
Приказ звучит куда решительнее и спокойнее, чем я ожидала.
Мемнон переключает внимание на ведьму, словно обдумывая мои слова. Из-под лезвия клинка бежит тонкая струйка крови.
– Нет, – произносит он наконец, – пожалуй, не отпущу.
Пульс грохочет в ушах. Гости вокруг точно вросли в землю. Только
