Милена Завойчинская - Оранжевый цвет радуги
— Какая же ты наивная, Алеся! — вымолвил Риот, отсмеявшись. — «Котики» — это пожизненно в твоем случае.
Не найдя слов, я просто сердито зашипела. Капитан, еще раз хохотнув напоследок, ушел. А уже в ночи мне на коммуникатор пришло сообщение от него:
«И все-таки котики у тебя были замечательные. Когда перестанешь злиться на мужа, нарисуй еще. Они мне нравились».
— Раз кошак, два кошак! — пробурчала я, дочитав. — Собак на вас не хватает! Привалило же мне счастье попасть на кошачью ферму. Вот правильно папа говорил: все коты — это ведьмины отродья. А друг человека — собака!
Сказала и сама обалдела от того, что произнесла. Распахнув глаза, повернулась к Яшке и сказала:
— Я-а-аш! Ко мне память возвращается!
Яша выразительно посмотрел на меня, побегал по стене, взбежал на потолок и шлепнулся оттуда мне на руки. Ну, правильно, раз хозяйка сама не берет на ручки, чурка бесчувственная, то остается только упасть на нее. Уж так-то никуда она не денется! И вообще, друг человека — ящерица!
А глав-кошак и по совместительству мой муж о себе знать ничего не давал. Ну, может, Риоту и давал, но не мне. Я за эту неделю успела перебеситься, подепрессировать, убедиться в собственной никчемности и несостоятельности, в его бесчувственности и бессердечности, и в итоге махнула на него рукой. Ну его, это Акира.
Началась вторая неделя моего ареста на «Грозовой птице». Я закончила картину, с рисунком с барельефа из храма, и не знала чем себя занять. Слонялась как неприкаянная по палубам с голографером наперевес, делая случайные снимки. Даже капитана как-то раз издалека запечатлела.
Глава 23
Примерно на девятый день моего пребывания на корабле вечером в каюту кто-то позвонил.
— Ну и кого там принесло? — ворчливо спросила я Яшку.
Ответа, разумеется, не дождалась. Он только выразительно закатил глаза. Намекая, что пока не открою, не узнаю, и я пошла встречать незваного гостя. Открыла и нос к носу столкнулась с командором.
— Алеся! — поприветствовал он меня.
— Командор! — так же лаконично отозвалась я.
Ниоки постоял, собираясь с мыслями и спросил:
— Ты позволишь войти?
Скажите, пожалуйста! Он спрашивает разрешения! Что-то раньше он являлся незваным, сам входил, и мое разрешение ему не требовалось. А тут вдруг решил вежливость проявить! Я молча отступила от двери, позволяя Акиру войти. Прошла к столу и села на один из стульев, предоставив право начинать разговор мужчине. Помедлив, ниоки тоже прошел к столу и сел напротив меня.
— Как твои дела? — спросил он после затянувшейся паузы.
— Нормально.
— Какие-нибудь жалобы есть?
— Нет.
— Риот тебя не достает? — быстро глянув на меня, спросил Акир.
— Нет, — все так же отстраненно ответила я.
— Может, есть какие-нибудь просьбы и пожелания? — снова сделал он попытку.
— Нет, — продолжала я упорствовать.
А какие, интересно, у меня могут быть просьбы и пожелания? Была одна, но она закончилась, так толком и не начавшись. Больше просить о чем либо желания нет. Сначала поманит морковкой перед носом, а потом в безапелляционной форме отберет, и все!
В каюте снова повисла тяжелая тишина. Я молча разглядывала стену над койкой, а командор не отводил глаз от меня. Что он пытается увидеть, интересно? Не выросли ли у меня дополнительные уши или рога? Рога, возможно, и выросли. Мне неизвестно, чем он там, на планете занимался. Может, у него с Тарри какие-нибудь шуры-муры были. Она сама говорила, что в его вкусе именно такие девушки, как она: высокие статные брюнетки, а не бледные рыжие кудрявые худышки.
— Алеся? — позвал он, не дождавшись от меня слов. — Поговори со мной. Скажи, о чем ты думаешь, чего хочешь?
— Можно подумать, кому-то есть хоть какое-то дело до моих дум и желаний, — пожала я плечами, все так же не глядя на него. — Со мной ведь обращаются, будто я вещь или животное. Кого волнует, какие желания испытывает табурет или домашняя зверушка?
— Ну зачем ты так? — произнес он с досадой.
— Как — «так»? — спокойно спросила я и наконец-то взглянула ему в глаза. — Как есть, так и говорю. Хотите сказать, командор, что ситуация иная, и это я чего-то не вижу?
Акир открыл рот и хотел что-то сказать, потом закрыл, и я продолжила:
— Сначала украли, лишили памяти, продали работорговцу. Тот тоже хотел продать, но с выгодой для себя. Сбежала, меня подобрали вы. При этом вы общались со мной как… с мусором или с… бродячей собакой. Вроде приютили, обмыли, даже накормили, но эдак снисходительно брезгливо. Вроде и прогнать зверушку рука не поднимается, жалко немного, все ж таки живое существо. И в то же время оставить у себя… Да зачем она нам нужна? И не оставили бы, если бы я не имела несчастье пахнуть особым образом. Пришлось терпеть мое присутствие. Ну а то, что при этом на эту зверушку орали периодически и отдавали команды по типу: сидеть, лежать, голос! — так это же ерунда, большего она и не заслуживает. Что с нее, неразумной, взять.
— Алеся… — попытался перебить меня мужчина.
— Потом меня вновь украли уже новые персонажи, а вы меня опять спасли, за что я безмерно благодарна. Правда! Если бы не вытащили, скорее всего, меня бы уже в живых не было, потому что жить продажной девкой в том жутком борделе, я бы точно не стала. Но снова относились ко мне как к вещи. Надо удержать, чтобы никуда не делась? Женились, и все дела. И плевать на то, а хотела ли я за вас замуж. Косу на кулак намотали, гайку на палец водрузили, объявили замужней женщиной, и катись жена в каюту. Сиди и не вякай. Нет, я понимаю, что само мое существование вас бесит. Кого же обрадует, если вдруг появляется нечто, от чего возникает зависимость? Только я-то не виновата в том, что вы как наркоман испытываете определенные сложности в жизни из-за моего запаха. И, поверьте, меня этот факт огорчает намного сильнее, чем вас.
— Чем? — хмуро спросил Акир.
— Вы еще спрашиваете?! А кому приятно, когда к нему относятся как к ходячему флакону с духами? Ну или с феромонами, если брать наш конкретный случай. Я бы понимала, если бы я нравилась как… женщина. Если бы вы испытывали ко мне любовь или хотя бы… симпатию. На эти чувства можно ответить взаимностью. Видя их со стороны партнера, можно было думать о том, чтобы попытаться стать парой. Но последние события показали, что кроме физического влечения вы не испытываете ко мне абсолютно ничего. Да и то, влечение это искусственного происхождения. Только от того, что ваше обоняние так реагирует на мой запах.
— Алеся, все совсем не так! — воскликнул Акир.
— Неужели? А как? Может, я что-то не так поняла? Да, я потерялась в этом городе. Да, заблудилась, так как увлеклась съемкой и набрела на этот древний храм. И что? Никто больше никогда не увлекался любимым делом так, что переставал следить за окружающей действительностью? Вы говорили: не отходить от остальных. От кого — «остальных»? Все разбрелись, кто куда. У каждого было свое дело, и я не знала за кем мне бежать хвостиком, чтобы поменьше мешать. Никого конкретного вы мне не называли! Я голографер не успела от лица убрать — а вокруг уже никого не было. А то, что я оказалась заперта в том подземелье — это вообще случайность! И она могла случиться с кем угодно, даже с вами! Хотя, что это я? Вы же, наверняка, непогрешимы, и с вами никогда ничего такого не происходило…
