Замуж за 69 дней - Юлия Шеверина
– Кара, разорвать связь невозможно, – шепчет бабушка, – саркофаг выпьет слабых досуха.
Слабых ли? Мой отец был сильным и… о нет. Смотрю на бабушку и вижу, что она мысленно приняла свою смерть. Смирилась. Согласилась. Сдалась?
– Бабушка… как ты можешь. Ведь это же Флорина… Твоя внучка!
– Кара, ты тоже моя внучка. Ты останешься моей наследницей. Как все и должно было случиться.
– Нет! – кричу я, – Ты не можешь решать за меня! Моя сестра умирает, а ты… Чары маяка привязаны к нашему роду. Что, думаешь, я не догадалась? Если ты смогла носить пуговицу отца и она приняла тебя, значит я смогу взять пуговицу Флорины.
– Кара, нет! Ты слишком…
– Слабая? Это не повод дать сестре умереть! Ты выдержишь любой удар, а она… счастье, если выживет. Я – полна сил и… я готова!
– Кара! – глаза бабушки сверкают, за её спиной, несмотря на слабость Старшей Сестры Османиди, начинают посверкивать крошечные молнии.
Моей дрожащей руки касается пушистая лапка. От неожиданности роняю зеркало на одеяло. На меня смотрят изумрудные кошачьи глаза.
– Кара, мрря, – говорит он, устало зажмурившись, – ты нужна им.
– Кому?
Он будто ненароком тыкается носом в мой живот.
– Но я… я не могу бросить Флорину… – слезы льются по моим щекам и градом падают в густой кошачий мех. Он тыкается в мою руку, подлезает под локоть.
– Бахыт, ты… ты что, пытаешься обтереться об меня?
– Погладь, – просит кот печальным голосом.
Осторожно протягиваю руку и касаюсь шелковистой шерстки между его ушек. Кот мотает головой, подставляя мне шею, бока, спинку. Фамильяр под моими пальцами оживает.
– Разомррвать связь нельзя, – мурчит Бахыт, – но можно пемрревести, пемрревесить. На тебя, – быстрый взгляд на меня, – опасно, не выдержишь. Пмммрости, малышка.
– Простить? За что?
Спрашиваю и вздрагиваю от резких слов Зинаиды:
– Фамильяр создан вами, госпожа Османиди? Вы вливали в него свои чары?
– Да, – доносится из зеркала.
– Тогда сработает, – бормочет министерская, – маяк примет фамильяра за… одного из Османиди. Да, сетка плетения сходная с хозяином, то есть, девочку можно спасти.
– А что будет с Бахытом? – моя ладонь на спинке кота замирает.
– Когда энергия кончится, связь с саркофагом оборвется.
– В смысле, кончится? Какая энергия?
Я еще не понимаю, о чем они говорят, а Зинаида уже шарит по рубашке Флорины. Находит пуговку и одним быстрым движением срывает её.
– Фамильяр? – спрашивает она официальным тоном.
– Пммрясти, малышка, – вздыхает Бахыт и выскальзывает из моих рук.
– Бахыт…
Зинаида ловким движением прикладывает пуговку к фиолетовой шапочке, оброненной котом на кровати. МАяк пристает к ткани как приклеенный. Ведьма надевает шапочку на голову кота. Окидывает взглядом.
– Я попробую активировать, – подает голос Луиза фон Скальва.
Вокруг нас сгущается темнота. Будто мы в центре смерча, который поднялся в пустыне с черным песком. Чернота кружится, набирая скорость, оседает на пол и тает.
Мы все еще в комнатке у постели ужасно больной Фло. Но теперь у нее в ногах неподвижно лежит простой белый кот. Лапки неестественно вывернуты, мордочка заострилась, нежный розовый носик побелел, роскошная шерсть потускнела. Не верилось, что это был Бахыт… фамильяр старшей сестры Османиди превратился в скелет, обтянутый косматой шкуркой. Прекрасные изумрудные глаза потускнели и закатились. Жалкий, некрасивый, уродливый…
О прекрасном прошлом бабушкиного фамильяра напоминала только щегольская фиолетовая шапочка с покачивающимся на сквозняке перышком и приклеенной костяной пуговкой.
Едва дотрагиваюсь до ссохшегося тельца – шерсть опадает и разлетается по комнате. Обнажается коричневая кожа мумии, которая на глазах расползается. Косточки осыпаются белой пылью.
– Бахыт… – выдыхаю имя существа, которого больше нет. Даже похоронить нечего – только клоки белой шерсти кружат в воздухе.
Горько… горько думать о нем. Опускаюсь на колени у края кровати. Ведь он был мне… больше, чем кот. Он воспитал меня, он занимался с нами и следил, чтобы не попали в беду. Все эти годы фамильяр был рядом. И не раздумывая пожертвовал собой ради юной ведьмы… из великого рода Османиди.
Вожу пальцами по одеялу, припорошенному невесомой пудрой, в которую превратился мой личный надзиратель, мой надсмотрщик, мой бесценный советчик и… друг. Краю лежит его любимая шапочка. Сворачиваю её и убираю в кармашек платья – отдам осиротевшим Бублику, Корочке и Сметанке. А пуговка… нужно вернуть её бабушке. Хотя желание сжечь проклятый маяк огромно!
Зинаида и ректор склонились над Фло. Луиза стоит в стороне со скучающим видом. Лицо беловолосой ведьмы прекрасно и неподвижно, как и всегда. Она смотрит в пустоту, в стену. Видит ли там что-то или просто погружена в свои мысли?
– Как она? – спрашиваю у ректора.
– Надо звать лекарей, – резюмирует он, – также слаба, улучшений не видно.
– Связь разорвана, Кара, – Зинаида Николаевна убирает руки, протянутые над головой Флорины, садится на стул и начинает что-то быстро записывать в небольшой блокнотик, – Связь разорвана, да… но её энергетические нити все еще в плачевном состоянии. Хуже ей уже не станет, но лучше – тоже.
Она внимательно смотрит на меня своими блестящими черными глазами.
– Время варить зелье, Кара Небесная, – усмехается Луиза, – оно восстановит энергопотоки в придаст сил твоей сестре. А пока… – голос её меняется со спокойного и размеренного на строгий, – войдите, герцогиня Романова. Уверена, у вас ко мне крайне важный вопрос, не требующий отлагательств.
Мы все оборачиваемся к двери. Она медленно приоткрывается, юная Китти Романова, протискивается в комнату. Видит состав собравшихся, тушуется и пытается дать деру, но дверь за её спиной волшебным образом захлопывается, а ручка замка заедает.
– Ну так что? – Луиза сверлит девочку взглядом своих бледно-зеленых глаз, – по какому поводу вы, герцогиня, так долго стояли у двери?
Китти, припертая к стенке в прямом смысле слова, смотрит на опекуншу как загнанная в угол мышь смотрит на голодную кошку.
– Я… я вовсе не подслушивала, Луиза Карловна, – дрожащим голосом объясняется она, – просто Дарина… она пошевелила рукой. Я побежала позвать лекарок, но их нет. А тут… Я не хотела прерывать вас. Котик заговорил, а потом я вошла. А… где же он?
На её плечо опускается пучок белой шерсти. Девочка смотрит на него, на меня, переводит взгляд на пятно белой пыли на кровати.
– Он что же…?
– Бахыта больше нет, – тихо говорю я, – но он навсегда останется в моем сердце.
Вижу, как на глазах Катеньки зажигаются звездочки слез. Она забывает смущение. Подбегает ко мне, садится рядом.
– Это что… – всхлипывает она, трогая одеяло, – это он? Он…
Обнимаю малышку за плечи.
– Пойдем отсюда, Катюша, – шепчу ей, – пойдем. Мне нужна твоя помощь в теплице. Поможешь
