Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - Елена Анатольевна Кондрацкая
– Отпусти меня, Китти! – рявкнул дядя. – Отпусти, или умрёшь вместе с ней!
– Не смей её трогать! – закричала мама.
Он перевёл на неё замутнённый слезами взгляд.
– Именно она тебе и нужна? Без неё ты ничего не сможешь? Ты умрёшь, как и я.
– Нет, Ричард, прошу!
И тогда дядя Ричард меня ударил. Я успела закрыться рукой. Нож порвал рукав, но не задел предплечье, остановившись в паре сантиметров от моего лица. Ричард попытался замахнуться снова, но я вцепилась в его руку мёртвой хваткой. Попыталась пнуть его, но он толкнул меня. Я налетела на ванну, не устояла на ногах, и мы вместе полетели вниз. Я ударилась затылком о чугунное дно, лезвие заскрежетало где-то слева от уха. Я закричала, пытаясь спастись. Но вдруг Ричард резко выпрямился, взревев от боли. Обернулся, готовясь нанести удар, но тут в воздух взметнулась кочерга. Удар пришёлся в висок, и Ричард мешком повалился на пол. Мама взгромоздилась на него сверху, выхватила из ослабших рук нож и с размаху всадила ему в грудь. А потом ещё, ещё, ещё и ещё раз. Даже после того, как Ричард перестал шевелиться, она продолжала наносить удар за ударом. Кровь летела во все стороны, растекалась по кафельному полу, оседала брызгами на стенах. Несколько горячих капель прилетели мне в лицо.
Мама в последний раз опустила нож, поднялась на ноги, шатаясь и тяжело дыша, а потом – бросилась ко мне.
– Как ты? Милая, милая, посмотри на меня. Ты не ранена?
– Н-нет, всё хорошо.
– Ох, дорогая! – Она крепко обняла меня и выдохнула с облегчением. Погладила по щекам, словно хотела убедиться, что я правда цела, поцеловала в обе щеки, как делала это всегда, и, улыбнувшись так тепло, что у меня сжалось сердце, помогла выбраться из ванны. Не выдержав, я обняла её так крепко, как могла. Я наконец узнала её, наконец поняла, почему всё это время Анна казалась мне такой знакомой, почему вызывала в душе болезненный отклик, который я никак не могла себе объяснить. Когда мама обняла меня в ответ, я расплакалась.
– Я думала, что никогда больше тебя не увижу!
– Но я вернулась, милая, я снова с тобой. Я вернулась, – шептала она, поглаживая меня по спине и покачиваясь из стороны в сторону, будто убаюкивала.
Мы стояли так, обнявшись, и, сколько бы ни истекало минут, мне всё казалось мало. Я цеплялась за неё, как за спасательный круг посреди бескрайнего, бушующего океана, и боялась отпустить. Она отстранилась первая и вытерла слёзы с моих щёк.
– Что делать? – всхлипнула я, покосилась на труп и тут же отвернулась от жуткого зрелища. – Что нам теперь делать?
– Мы разберёмся, всё уладим.
– Надо… – Я вытерла нос рукавом. – Надо позвать Кая.
– О нет, милая, нет-нет. – Мама взяла меня за руку, вывела из ванной и закрыла за собой дверь, чтобы я не смотрела. – Что точно нельзя делать, так это вмешивать сюда Надзор.
– Но он мой фамильяр…
– И ты не можешь ему доверять.
– Но ты говорила…
– Милая Кэтрин, посмотри на меня. – Она взяла моё лицо в свои ладони и заглянула в глаза. – Твой фамильяр не кошечка и не собачка. Он вампир. Поток сыграл с тобой злую шутку. Животные не способны скрывать свою душу от хозяев, но вампир – это совершенно другое, ему такое по силам. Он обманет тебя. Он наверняка уже обманывал тебя.
Я тут же вспомнила, как Кай скрыл от меня свою боль, и в тот момент мне показалось, что ему это ничего не стоит. Возможно, мама права. Я ничего не знала о вампирах и о том, какие они фамильяры.
– Он в первую очередь пёс Надзора и всегда им будет. Он охотится на таких, как мы, и обязательно найдёт способ обойти вашу связь. Знаешь, что делают такие, как он? Из отдела особых расследований? Они выслеживают нас, догоняют. – Она приложила указательный и средний палец к моему лбу. – Приставляют пистолет к нашим лбам и стреляют. Не сомневаясь, не жалея. Без суда, где-нибудь в тёмном переулке.
В голове снова пронёсся калейдоскоп кадров, которые я видела, заглянув в злополучный блокнот Дианы Уоррен. Права. Она права. Я не могу ему доверять. На глаза снова навернулись слёзы, и мама успокаивающе погладила меня по волосам.
– Мы можем доверять только друг другу. Только ты и я. Как это было всегда. Как это будет всегда. О, милая, как бы я хотела изменить этот мир для тебя. – Она смахнула слёзы и утёрла мои. – Пойдём, дорогая, давай присядем.
Мы сели на диван, не размыкая рук. Было немного странно смотреть на Анну и видеть знакомые повадки, слышать родные интонации и не понимать, как не догадалась раньше. Это казалось таким очевидным, таким явным. А Эндрю всё это время… Я снова оглянулась на дверь ванной.
– Дядя Ричард…
– Он был не согласен бороться за нашу свободу, – вздохнула мама. – Да, мы много и горячо спорили об этом, но я никогда и подумать не могла, что он способен на предательство. В конце концов, мы же Блэквуды, а Блэквуды всегда готовы пожертвовать собой ради семьи.
– Но как вы?.. Как ты вернулась? Разве это вообще возможно?
Я не знала о существовании подобной магии. Не встречала даже упоминаний чего-то подобного.
– Это был мой запасной план, маленький трюк, – улыбнулась мама. – Никогда не выходи из дома без запасного плана, помнишь? Сложное заклинание, очень сложное. И очень древнее. Я опрометчиво научила ему Ричарда, как жаль, что он воспользовался им… вот так. Ох, бедный Ричард, похоже, он повредился умом. Прости, милая, мне так жаль, что ты оказалась втянута в весь этот кошмар.
Всё, что она говорила, с трудом укладывалось в голове. Но все вопросы меркли перед мыслью о том, что моя мама снова жива, что снова держит меня за руки, снова улыбается мне и смотрит так тепло и привычно. Теперь всё будет по-другому. Теперь всё обязательно наладится.
– И… что теперь?
– Ох, милая. – В глазах мамы заблестели слёзы, но она закусила губу, совсем как я, чтобы их сдержать, и улыбнулась. – Думаю, это прощание.
– То есть как? – Внутри снова что-то оборвалось, и я сжала мамины руки. – Я не понимаю.
Её улыбка стала ещё печальнее. Она закатала рукава блузки и открыла предплечья, покрытые чёрными пятнами.
– Моё время совсем скоро закончится. Никакое тело не способно носить чужую душу слишком долго. Организм отвергает её, как неприжившийся орган, и, неспособный жить без души, он гниёт заживо. Магия позволяет поддерживать себя в сносном состоянии какое-то время, но не слишком долго, несколько месяцев. Шесть-семь максимум. И это тело уже близко к своему пределу. Но я постараюсь как можно скорее найти новое и вернуться к тебе.
– А… постой. – Я сглотнула и нахмурилась, стараясь уследить за её словами. – А что случается с другой душой? Анна… что с ней случилось?
– К сожалению, дорогая, у всего есть цена. Две души просто не поместятся в одном теле, и та душа, что слабее, сливается с Потоком.
– Сливается с Потоком? То есть умирает? Анна умерла?
Мама виновато улыбнулась и обняла меня. И снова ужас отступил перед её нежностью.
– Прости, милая. Понимаю, это жестоко, но для меня это единственная возможность оставаться здесь. Если не считать… нет. – Она отстранилась и покачала головой. – Нет, этот вариант, разумеется, я даже рассматривать не могу.
– Какой вариант? Может, я смогу помочь? Если есть другой способ. Если есть возможность обойтись без жертв…
– О, Кэтрин, милая моя, добрая моя девочка. Ты всегда была лучшая из Блэквудов. – Мама нежно погладила меня по щеке. – Можно менять сотни тел, а можно навсегда поселиться в одном. В особенном. – Она убрала прядь волос мне за ухо. – Душа может прижиться лишь в родном теле. Например, в теле родственника, связанного со мной генами и Потоком. – Она снова печально улыбнулась. – Теперь ты понимаешь, почему это невозможно?
Я прикусила губу, чтобы не расплакаться.
– Я последняя из Блэквудов.
Мама кивнула.
– И я не посмею просить тебя о теле, Кэтрин.
