Солнце, уснувшее в ладонях ведьмы - Елена Анатольевна Кондрацкая
– Газ… что? Кэтрин, я пытаюсь понять, что произошло, но не понимаю и половины из того, что ты говоришь. И поэтому предлагаю отложить этот разговор до утра.
Я закусила губу, болью заставляя себя перестать плакать, обхватила плечи руками и кивнула с мерзкой усмешкой:
– Супер, понятно. Конечно. Извини, что разбудила.
Кай вздохнул и осмотрелся.
– Тебе не за что извиняться. Ты напугана, я понимаю. Если боишься за свою безопасность, можешь переночевать у меня, или я могу остаться…
– Не нужно, спасибо. – Я открыла перед ним дверь. – Я сама о себе позабочусь.
– Кэтрин, не злись. Я обещаю, мы обязательно…
– Спокойной ночи.
Кай несколько секунд смотрел на меня, будто хотел сказать что-то ещё, и я не выдержала:
– Уходи! Ну!
Кай стиснул зубы, вымученно кивнул, подчиняясь моим словам, и вышел. Я тут же захлопнула за ним дверь. Во мне боролись злость и обида, а ещё страх. Голова шла кругом, я не понимала, что происходит. Я схватила с кровати мамин гримуар и нашла охранную пентаграмму. Начертила её на полу у входа. Теперь, если кто-то захочет вломиться, пентаграмма не позволит переступить очерченные границы. Я вернула гримуар в ящик стола, переставила чашку Мэй обратно на её тумбочку, пересчитала количество сновидений на ловце снов Джиа. Ровно десять. Кивнув себе, переоделась и легла в постель. Я собиралась караулить дверь, но усталость и виски взяли своё, и я вырубилась, как только голова коснулась подушки.
Меня разбудил оглушительный удар в дверь. Я подскочила, хватая со стола первую попавшуюся книгу, чтобы обороняться. Кто-то сдавленно вскрикнул, и я вздрогнула от этого звука. Послышалась возня. А потом – ещё один удар, но не в дверь, а за ней. Удар был глухой, тихий. Ручка на двери повернулась и вернулась в прежнее положение. А потом что-то зашуршало, под дверью промелькнула тень, и всё стихло. Я сидела в постели, сжимая книгу и трясясь от страха. Что это было? Должна ли я проверить? Надо ли. Вдруг кому-то нужна помощь? Что происходит?
Я так и не нашла в себе смелости подойти к двери.
Начало занятий я проспала и проснулась только к обеду с жуткой головной болью. Пообещав себе больше никогда в жизни не пить, я села и застонала, потирая лицо ладонями. Воспоминания о прошлом вечере возвращались медленно, неохотно, и, по правде говоря, я бы хотела их забыть. Долгих несколько минут я пыталась понять, правда ли кто-то ломился ко мне ночью, или всё это мне приснилось? Так и не придя к однозначному выводу, я открыла ящик стола – гримуар лежал на своём месте, кружка Мэй стояла на тумбочке – там, где я её оставила. Ловец снов – на месте. Я соскочила с постели и подошла к пентаграмме. Она была целой, будто только что начерченной, – никто в неё не наступал. Дверь – закрыта. По ногам полился холод, и я обернулась. Окно было открыто нараспашку, но я уже не помнила точно, открывала ли его перед сном. Мог кто-то забраться через него? Я перегнулась через подоконник. Слишком высоко, никаких уступов, ни одно заклинание делу не поможет. К тому же окно можно открыть только изнутри. Я выдохнула, закрывая створку. Оглянулась в поисках одежды. Я же оставила её на стуле вчера? Оставила ведь? Снова начиная паниковать, бросилась к шкафу. Свитер был аккуратно сложен и лежал на полке, на нём лежали гольфы, юбка висела на вешалке. Разве я убирала их в шкаф?
Я села на кровать, пытаясь вспомнить детали прошедшей ночи, но уже не была уверена в том, что видела и делала. Я была пьяна, наверное, могла и забыть… Ну или я схожу с ума от стресса. Может, я и комнат в чемодане никаких не находила? Я уже ни в чём не была уверена.
– Я не сумасшедшая, – пробормотала я и тут же усмехнулась. Ну да, покажите мне психа, который уверен, что он псих. Я сосчитала до десяти и постаралась сфокусироваться, загнать страх подальше и подумать. Я не могла сказать наверняка, что творится в моей комнате, не могла вломиться к Мёрфи с обвинениями, но могла проверить кое-что другое.
Я открыла шкаф и выбросила из него все вещи и полки. Ощупала стенки изнутри, проверила дно. Закрыла дверцы, оставшись внутри, и попробовала снова. Если мой шкаф куда-то и вёл, то я не смогла понять, как он работает. Ладно. Я выбралась обратно в комнату и подняла с пола полотенце.
Приняв душ, я привела себя в порядок, убрала волосы в хвост и осмотрела шею, чтобы удостовериться, что от укуса не осталось следов. Когда я коснулась пальцами кожи, в груди разлилась волна сожаления, которой я не смогла подобрать объяснение. Я смотрела на своё похудевшее и измученное отражение в зеркале со странным, болезненным ощущением, что мир вокруг разваливается на куски и я – тому причина. Возможно, меня попросту не должно быть здесь? Может, на самом деле моё место осталось там, на костре, вместе с моей семьёй?
Пригладив волосы, я выпрямилась и развернулась к стройному ряду шкафчиков в раздевалке. Что ж, начнём сначала.
В первых пяти шкафчиках я ничего не нашла. Обычные шкафчики с обычными стенками. А вот с шестым мне повезло. В четырёх углах я разглядела мелкие выжженные в дереве символы. Они прятались под верхней и нижней полками, так что разглядеть их, если не искать специально, было бы непросто. Что это за символы, я не знала, по форме напоминало нечто среднее между алхимическими знаками и клинописью. Такого в академии не проходили, а значит, скорее всего, магия относилась к разделу запрещённой. Я усмехнулась, кто бы мог подумать, что папаша Генри баловался подобным. Готова поспорить, что мне за подобное пришлось бы повстречаться с Расщепляющим.
Я забралась в шкафчик и закрыла дверцу. Что делать дальше, я не представляла. Попыталась вспомнить, что Мёрфи делал прошлой ночью. Он точно не произносил никаких заклинаний, просто провалился куда-то. Хорошо, вспомним основы. Мысль. Мысль и намерение – два столпа любых чар. Я закрыла глаза и сосредоточилась, представляя, как прохожу сквозь преграду. Протянула руку – насколько это было возможно в душной тесноте, – но наткнулась на глухую стенку. Хорошо, не преграду. Нет никакой преграды, только коридор, темнота, которая объединяет пространство и ведёт меня туда, куда я хочу попасть. Рука провалилась в пустоту, и я поспешила следом. Запах мыла исчез, сменившись запахами пыли и плесени, теснота исчезла, темнота осталась. Ладонь наткнулась на что-то шершавое, но тут же провалилась дальше. Заскрипела, открываясь, дверца, и я выпала из шкафа. По инерции пробежала несколько шагов, чтобы не упасть.
Значит, тут жил папаша Генри? Я огляделась. На первый взгляд комната казалась нежилой. Пыльная мебель, голый матрац на старой деревянной кровати. Окно закрыто чёрной виниловой плёнкой. Я отодвинула её и выглянула наружу. Я всё ещё находилась в секции общежития, но на этаж выше того, на котором жила. На нём располагались так называемые улучшенные комнаты, куда селили старост, детей Правящих ковенов или отличников. Мэй на втором курсе предлагали перебраться сюда, но она отказалась. Я вернула шторку на место и обернулась, в стене возле шкафа была дверь. Как оказалось, она вела в небольшую гостиную с камином. И тут уже явно кто-то обитал.
На старом потрёпанном диване лежали смятая простыня, подушка и фиолетовый плед с гербом академии. На низком столике нашлась салфетка с корочками от тоста, открытый пакет сырных чипсов, пакетики растворимого кофе и стояла чашка со сколотой ручкой и покрытая изнутри патиной. Тут же лежали свечи и белели какие-то бумаги. Я прошла по пыльному ковру к окну и отдёрнула плёнку, запуская в комнату солнечный свет. Развернулась, чтобы вернуться к столику, но заметила под ногами один из листов, который, должно быть, сбросил на пол сквозняк. Я подняла его и вгляделась в написанное. Это оказался составленный от руки список имён, большинство из которых были зачёркнуты. Какие-то имена я знала – они принадлежали студентам и преподавателям, – другие видела впервые. Большая часть бумаг на столе тоже состояла из имён, тоже местами зачёркнутых. Возле некоторых стояли номера. Что они значат? Я нахмурилась,
