Аромагия. Книга 2 - Анна Орлова
– Простите, – заставила себя вымолвить я. – Я… Я просто очень за него испугалась.
– Можете не верить, – подняв камушек, Исмир запустил им в воду и уставился на расходящиеся круги, – но я отлично помню, что мальчишка спас мне жизнь. Теперь я пытаюсь спасти жизнь ему, вот только он этого не хочет. И отрицает, что выступал против заговорщиков. Догадываетесь почему?
Я сглотнула, от понимания пересохло в горле. Так вот к чему был тот цирк с разрывом! Вопреки всякой логике с души моей словно упал здоровенный камень.
– Петтер считает, что должен понести наказание наравне со всеми, – заключила я. – Так велит ему… честь…
И от души прибавила несколько нецензурных эпитетов. Спохватилась (что бы сказала бабушка!) и тут же обругала себя. Сколько можно цепляться за ее наставления? Давно пора научиться жить своим умом, не оглядываясь на других.
– Вот уж не подозревал, что вам известны такие слова! – заметил Исмир насмешливо.
– У меня были отличные учителя, – парировала я. Муж и свекор ничуть не стеснялись моего присутствия, да и сам Исмир, помнится, позволял себе весьма крепкие выражения.
– И что вы намерены делать? – Тон дракона стал серьезным.
– Надрать уши одному глупому мальчишке, – решительно сказала я, вставая. – Надеюсь, за Валерианом кто-нибудь может присмотреть?
– Разумеется, – кивнул Исмир, поднимаясь. Гибко потянулся, заставив меня помимо воли им залюбоваться, и бросил небрежно: – Я уже обо всем договорился.
– Хм. – Надо думать, спрогнозировать мою реакцию на это известие действительно было несложно. – Тогда… полетели?
– Полетели! – согласился он, отходя в сторону, чтобы сменить облик. А я отправилась одеваться и будить Валериана. Он ведь наверняка испугается, если проснется и не найдет меня рядом…
Полет на драконе совсем не походил на полет на самолете. Вместо ненадежной скорлупки, которой воздух играл, словно теннисным мячом, – спокойная уверенность и мощь, а ветер подчинялся, как хорошо обученный конь, малейшему движению поводьев.
Вспомнилась наивная вера Петтера, что однажды люди сумеют покорить безбрежные небеса. В памяти всплыл прямой взгляд и отчаянное: «Почему люди не летают, как драконы?!»
Петтер! Схватившись за выступ перед собой, я попыталась представить, что ему скажу.
«Смерть не искупает ничего, Петтер. Это трусость, побег от проблем».
Это правда, но вряд ли она его остановит. Тут нужно совсем иное…
Только сумею ли я произнести: «Вы нужны мне, Петтер!»?
Теперь я понимала, как много он мне дал. Все эти годы рядом с Ингольвом мне недоставало мелочей: ласкового взгляда, бережного прикосновения, нежного аромата – того, что другие сочли бы лишними сантиментами. А мне, аромагу, это было нужнее, чем воздух.
После смерти Фиалки я выстроила внутри плотину, не позволяя себе чувствовать в полную силу. Я пыталась сдержать, запереть свои чувства, раз уж не могла их уничтожить. И едва не сошла с ума, когда запруду наконец прорвало…
С высоты Ингойя походила на крепость из песка и камушков. Казалось, море вот-вот вспенится и слизнет с берега дело людских рук.
Надо думать, Исмир отлично знал, куда направляется. Он целеустремленно летел к площади Фроди[9], совсем неподалеку от городского суда. Приземлился у статуи Одина и сменил облик, едва я успела спрыгнуть.
Отчего-то Исмир был хмур, а при виде разношерстной толпы у входа в здание сжал зубы.
– Мирра, идите за мной и молчите, – велел он, беря меня за руку.
– Конечно, – согласилась я, уже понимая: что-то пошло не так.
Люди поспешно расступались перед Исмиром, а он шел ни на кого не глядя. Да и я, натолкнувшись на несколько ненавидящих взглядов, предпочла опустить глаза.
Вот только от душного и тошнотворного запаха ненависти никуда не деться…
– Солнце? – Знакомый голос заставил меня вздрогнуть и очнуться.
Стоящая у дверей Альг-исса смотрела на меня с сочувствием (разумеется, насколько оно доступно хель). Толпу сдерживали полицейские, но ледяные сочли необходимым усилить охрану – две дамы-хель переминались с ноги на ногу у входа. Должна признать, весьма разумно.
– Доброе утро, – автоматически отозвалась я. – Что ты здесь делаешь?
– Ай, охраняю! – небрежно отмахнулась она. Альг-исса недовольно нахмурилась и сказала Исмиру: – Ай, чего так долго? Суд же уже начался!
– Начался?! – вырвалось у меня. Признаюсь, я надеялась встретиться с Петтером до того, как он успеет дать показания. – Но что теперь делать?! Да, Альг-исса, почему ты раньше мне не сообщила?!
– Мирра, прекратите истерику! – Властный голос Исмира звенел льдом, и это подействовало на меня не хуже холодного душа.
– Хорошо. – Я глубоко вдохнула и заставила себя говорить спокойно. Только руки нервно теребили край шарфа. – Извини, Альг-исса. Я просто очень волнуюсь за Петтера.
Подруга неуверенно кивнула и пнула ногой ближайший фонарный столб, отчего тот загудел.
– Ай, солнце, я понимаю же! Забыли.
– Исмир, что вы предлагаете? – поинтересовалась я. – Дожидаться окончания заседания? Но ведь может оказаться слишком поздно!
Признаюсь, о судебном процессе я имела лишь самые смутные представления. Вдруг потом ничего нельзя будет поделать?
Несколько мгновений Исмир молчал, изучая мое лицо, надо думать, отражающее обуревающие меня чувства.
– У меня есть предложение, – наконец проронил он. – Пойдемте внутрь, там обсудим.
Напарница Альг-иссы дернулась, но промолчала, не решившись спорить с ледяным драконом. Несмотря на затрапезный вид, в Исмире чувствовалась та властность, которая заставляет окружающих инстинктивно склонять головы.
Серые замызганные коридоры суда были пусты. Лишь из-за одной двери грохотал голос (судя по модуляциям, хель), и у входа томился десяток леденцов.
Исмир увлек меня подальше от их любопытных ушей.
– Слушаю вас. – Я старалась дышать ртом, чтобы поменьше обонять смрад грязи, боли и отчаяния, пропитавший все вокруг.
– Мирра, – заговорил дракон негромко и серьезно. – Вы должны понимать, что просто так прервать заседание вам никто не позволит. Я могу потребовать, чтобы выслушали ваши показания, но тогда вам придется говорить при всех, вы это понимаете?
– Понимаю, – проговорила я, сглотнув. Окинула взглядом унылые стены с облупившейся краской, стылые даже на вид металлические скамьи, вдохнула запах застарелой грязи, пыли и затхлости.
Рассказать правду прилюдно означало подвергнуться остракизму.
Каюсь, на мгновение мне захотелось сбежать, но я быстро пересилила это малодушное желание. Не я ли решила больше не оглядываться на чужое мнение?
Что для меня важнее: моя репутация или жизнь Петтера?
– Итак, что выбираете? – Исмир пытливо всматривался в мое лицо, а его стальные пальцы сжали мой локоть до боли.
И пронзительно-прохладный, с солью, эвкалипт выдавал напряженное внимание.
– Я дам показания. – Я гордо подняла подбородок, посмотрела в ледяные глаза, сейчас почти синие.
– Вы сделали выбор. – Исмир криво улыбнулся. И стремительно шагнул прочь, оставив меня гадать, уж не специально ли он
