Аромагия. Книга 2 - Анна Орлова
– Я не мог, – глухо ответил он, чуть сильнее сжав пальцы. – Я обещал вам, что буду жить. Исмир спас меня, но взамен потребовал клятву, что я никогда не вернусь в Хельхейм. И не попытаюсь с вами связаться. Он обещал сам вам все объяснить.
Надо думать, из-за беспорядков Исмир не успел рассказать мне правду. Или изначально собирался ее скрыть? И разумеется, он даже не пытался обелить имя Петтера. В памяти всех Петтер, сын Утера, остался предателем, казненным за измену. А вместо него родился новый человек – Петр Утесов.
Я словно наяву услышала насмешливый голос Исмира: «Я должен ему только жизнь, а не честь».
Впрочем, юношу это, надо думать, устраивало. Он ведь считал, что должен понести наказание.
– Теперь это уже неважно, – устало откликнулась я. В мыслях и чувствах была полная сумятица: радость, гнев, обида, ревность… У меня хватило гордости, чтобы произнести спокойно: – Спасибо за все. Прощайте, господин Утесов!
И дернулась, пересиливая отчаянное желание обнять его. Вопреки всякой логике мне хотелось остаться. Несмотря на прошедшие годы, несмотря на эту Арину…
Он помедлил… и отпустил мою руку. Молча отступил назад. Надо думать, у него тоже имелось предостаточно «но…».
Наверное, даже к расставаниям можно привыкнуть. По крайней мере, в этот раз вышло куда проще…
Я взяла билеты на ближайший поезд. Валериан дулся на меня за то, что визит на аэродром оказался таким коротким, но, признаюсь, в тот момент мне было плевать на его недовольство.
Тело мое действовало машинально, почти без контроля рассудка.
Подойти к кассе. Купить билеты. Зайти в вагон. Дать на чай носильщику.
И наконец опуститься на сиденье и закрыть глаза.
Валериан внимательно изучал «Альманах авиационного общества», а я старалась ни о чем не думать. Глубоко вдыхать, различая ароматы. Дым паровоза, металл и машинное масло. Сильный запах лакированного дерева и кожаных сидений в теплом вагоне. И чуть пудры, теплой ванили и фиалок – от маленькой девочки, которая ехала вместе с няней в одном купе с нами.
Неугомонная кроха норовила чуть ли не залезть на голову женщине, и та, пытаясь ее успокоить, принялась читать сказку.
Разумеется, там фигурировали прекрасная принцесса и ледяной дракон, холодное сердце которого растаяло при встрече с принцессой… Словом, правильная сказка. Именно в такие верят глупенькие девочки всех возрастов и сословий.
«Нужно послать Исмиру письмо с извинениями, – размышляла я отстраненно. – Выходит, я была к нему несправедлива. Решено, завтра же этим займусь!»
По всем канонам мне следовало устыдиться и немедленно броситься в Хельхейм. Вот только мое глупое сердце рвалось совсем не туда…
У меня, как назло, все было наоборот. Вместо доброй феи – злой свекор, вместо ледяного принца – нищий мальчишка намного меня моложе. Да и сама я со своими травами больше походила на ведьму, чем на принцессу.
Сказка шиворот-навыворот…
Наконец раздался гудок паровоза и поезд тронулся. За окном виднелись лица провожающих, недавно отремонтированный вокзал, похожий на кукольный домик, а затем состав набрал ход и замелькали телеграфные столбы и разноцветные поля.
Я выпила успокоительное (сын покосился на меня, но, видимо, счел это демонстративным жестом и вновь угрюмо уткнулся в «Альманах») и почти задремала, когда поезд резко, с душераздирающим скрипом, затормозил.
– Ой, что случилось, вы не знаете?! – встревоженно закудахтала нянька, пытаясь успокоить девочку, которая ревела над разбитой коленкой. – Что такое, авария?
– Откуда мне знать? – с некоторым раздражением (пребольно ударилась локтем!) спросила я. – Валериан, я взгляну, в чем дело.
Разумеется, сначала пришлось лечить коленку нашей маленькой попутчицы. Прихватив маленький саквояж с лекарствами, с которым я не расставалась в любом путешествии, я минут через десять вышла в тамбур.
– Что случилось? – поинтересовалась я у проводника.
– Госпожа, возвращайтесь на свое место! – пробубнил он, видимо уже изрядно устав успокаивать встревоженных пассажиров.
– Никто не пострадал? – уточнила я, стараясь говорить подчеркнуто спокойно и профессионально. – Видите ли, я врач.
– Врач? – Проводник смерил меня взглядом и, пробормотав себе под нос что-то вроде: «Куда катится мир? Уже женщины докторами становятся!» – открыл передо мной дверь.
– Ну я не знаю, может, кого лечить и придется, – заметил он, помогая мне спуститься. – Там кто-то самолет посадил почти перед паровозом, представляете? И выскочил на рельсы! Машинист еле успел затормозить! Может, он того, а? – Проводник красноречиво покрутил пальцем у виска, но я уже не слушала.
Повернулась… и забыла, как дышать, увидев мужчину в кожаной пилотской куртке, который что-то втолковывал железнодорожникам.
Сердце мое забилось в горле, а мысли вспорхнули мотыльками.
– Петтер! – закричала я и, обеими руками подобрав юбку, побежала к нему, не чувствуя под собою ног.
Он обернулся, солнечным лучом блеснула улыбка.
– Мирра! – И бросился мне навстречу.
– Вернитесь, сумасшедшая, вы же свой саквояж потеряли! – надрывался где-то сзади проводник.
Но мне было не до него.
Обнять, прижаться, нырнуть в знакомый до боли запах…
И наконец встретиться губами.
Неважно, что на нас глазеют люди. Плевать на обиды и непонимание, на годы и обстоятельства.
И к йотуну все сказки! Жизнь куда интереснее…
Январь 2011 – декабрь 2013
Запорожье
Примечания
1
«Людям – тепло, а хель – лед!» – примерно соответствует нашему «Богу – богово, а кесарю – кесарево».
2
Мансег – в германо-скандинавской традиции – любовная песня, заклятие-приворот. За его применение действительно закон требовал изгнания.
3
Царство Хель – в германо-скандинавской мифологии – мир мертвых.
4
Вапнафьорд – буквально «Оружейный залив».
5
Сказав «феху», нужно говорить и «уруз». – Примерно соответствует нашему «Сказав «а», нужно говорить и «б».
6
Фимбульвинтер – в германо-скандинавской мифологии – великанская зима, длящаяся несколько лет, которая должна наступить после Рагнарека.
7
Тинктура (вытяжка) – в медицине настой лекарственного вещества на воде или спирте.
8
Невбьёрн – медвежий нос (древнесканд.).
9
Фроди – дословно с древнескандинавского «Мудрый».
