Крапива - Даха Тараторина
Крапива помрачнела.
– По нашим обычаям надобно просить благословения у матушки с батюшкой. А они навряд согласятся…
– Потому что я шлях?
– Потому что ты мужчина. – Крапива потянулась и заставила наклониться Шатая. Едва со спины звероптицы не свалилась, но всё ж сумела звонко чмокнуть мужа в угол рта. – К чему нам благословение людей, когда сами боги присутствовали на свадьбе? Мёртвые земли омыты дождём! Что это, если не доброе предзнаменование?
Шатай ухмыльнулся, на миг став похожим на Власа, и ехидно протянул:
– Или ты просто боишься, что родичи отлупят тэбя за распутство!
– Боюсь? – удивилась Крапива. – Боятся неизведанного. А меня точно отлупят!
Оба засмеялись. Ливень, сменившийся с утра моросью, опять потихоньку усиливался, и крупные капли сверкали на ресницах и в волосах. Крапива придержала поводья, сплетённые Байгаль из тесёмок, Шатай сделал то же. Звероптицы встали вплотную друг к дружке и вдруг вместо того, чтобы препираться, ласково потёрлись клювами. Но шлях и травознайка того не заметили, потому что их поцелуй длился куда как дольше.
Когда они снова двинулись в путь, Шатай затянул песню. В ней слышался и весёлый перестук бусин дождя, и трепет кружевных листьев шалфея на ветру, и победоносный крик сайгака. А всего громче звучало ликование мужчины, заслужившего любовь.
Одного Власа не радовала степная песнь. Когда он вернулся к отставшим спутникам, сразу заметил, что те маленько покраснели, а их звери, прежде не ладящие, шли бок о бок.
– Что, опять воет? – презрительно бросил княжич, поравнявшись с ними.
Он петь не умел и, сказать по правде, вовсе не знал, как порадовать бабу, если не дарить ей цацки. Зато, когда случался привал, тут уже был его черёд красоваться. Шлях боялся лишний раз коснуться аэрдын, княжич легко обходил его в ласках.
Когда дождь усилился настолько, что стало сложно двигаться дальше, троица остановилась. Рябая стена воды преградила путь, да и птицы, непривычные к дальним переходам, ещё и с грузом, устали и проголодались. Травознайка хозяйственно устроила лагерь: связала тряпицы, которыми прежде они закрывали лица, в одну и натянула над головами. Граница была совсем близко, появилась дорога, а вдоль неё низкие деревца, под которыми они и спрятались. Звери выклёвывали из почвы повылезавших на поверхность грызунов, а Крапива с интересом наблюдала за их диковинными повадками. Она и не заметила, как Влас пристроился позади, расставив ноги, и заставил опереться спиной о его грудь. Когда Крапива обнаружила на плечах его ладони и встрепенулась, он зашептал:
– Ш-ш-ш… Гляди, как занемели плечи. Непривычно верхом?
Шея, плечи и спина взаправду болели неимоверно. Никогда травознайка не проводила в седле так много времени. Она дала себе мгновение насладиться тем, как опытные пальцы давят на сведённые мышцы и скоро непотребно застонала от удовольствия. Сама испугалась развратного звука, но и тут княжич легко её успокоил.
– Не шевелись. Хорошо же? Знаю, что хорошо. Дай-ка…
Ладони, некогда оставившие на её теле синяки, оглаживали и дарили блаженство, и скоро у девицы не осталось сил противиться неге.
Недовольным оставался только шлях.
– Ты что творишь?!
– У Крапивы спина болит, – нахально ответил Влас. – Помогаю жене.
Шёпот стёк по её шее горячим мёдом и пробрался под одежду, а следом за шёпотом последовали и ладони. Когда в движения рук вплелись поцелуи, Крапива вовсе не уследила. Княжич всё настойчивее ласкал её, а Шатай сидел рядом, не говоря ни слова, и следил за каждым его движением. Влас точно издевался над шляхом: оставлял языком влажную дорожку на ключице девки, а смотрел на соперника.
«Ей хорошо со мной, видишь? – говорил его взгляд. – Уйди!»
Шатай стискивал челюсть так, что становился похож на хищную птицу. Случись у них ночлег, не сдержался бы и зарезал мерзавца. Но спорить с аэрдын он не смел, а она, разомлевшая, лежала в объятиях дрянного срединника, и уста её алели. Тогда он набрался решимости и приблизился. Глаза Крапивы были закрыты, а брови нахмурены: она собиралась с духом, чтобы остановить действо, но всякий раз тушевалась, позволяя себе ещё мгновение удовольствия.
Скоро, совсем скоро, они доберутся до Срединных земель, и княжич уберётся восвояси. А вместе с ним пропадут тревога и бесстыдные желания.
Потом стало так хорошо, что Крапива и вовсе забыла, как мыслить. И только недовольный рык Власа вырвал её из небытия. Они ласкали её вдвоём. Шатай, раздираемый ревностью, несвойственной шляхам, целовал плечи и гладил бёдра, всё сильнее задирая платье; Влас прижимал Крапиву к себе и пытался отгородиться от шляха, но тот и не думал отступать.
– Ты тут лишний, – процедил княжич.
– Нэ я, а ты.
Сколько ещё они пререкались бы и к чему могло привести срамное соревнование, Крапива выяснять не пожелала. Она отпихнула обоих.
– Что я вам, корова какая?! Вы бы ещё кости бросили, кто на меня первый взберётся! Руки убрали, говорю!
Обида вспыхнула колдовством, листья крапивы проступили по всему телу, и мужчины шарахнулись, ожёгшись.
– Никто ко мне не прикоснётся, пока вести себя не научитесь!
Влас растёр руку с ожогом, которой досталось снова, и проворчал:
– Я-то умею. А этот лезет, куда не просят…
– Этот мне отныне муж! – отрезала Крапива. – А ты – ноша ценная, которую надобно доставить батюшке! Так что сиди и помалкивай!
Влас недобро сощурился.
– Ноша значит?
– А что ещё? Только прежде мы тебя, раненого, таскали, как куль с мукой, а теперь ещё следить надо! Право слово, проще было, когда ты умирал!
– Проще… – протянул он. – Может и мне тогда проще было.
Поднялся и пошёл в дождь, оставив Крапиву и Шатая наедине. Крапива закусила губу.
– Вернётся или убиваться пошёл? – спросила она.
– Устанэт – вэрнётся, – фыркнул Шатай. – У нэго с собой ни еды, ни оружия.
– Зато дури с лихвой, – вздохнула травознайка.
***
Поостыв, Влас, конечно же, возвратился, но заводить разговор ни с Крапивой, ни, тем более, со шляхом не спешил. Он молча съел оставленную для него лепёшку с козьим сыром, запил и отвернулся. С его одежды ручьём стекала вода, но княжича это не беспокоило.
Шатай, вроде, дремал, опершись на гибкий ствол лиственницы, и травознайка решилась тихонько заговорить.
– Влас?
Он не пошевелился. Пришлось ползти к нему и осторожно касаться мокрой спины.
– Влас… Ты не серчай на меня, ладно?
Княжич и тут не ответил.
– Я… не привычна я к такому… Может ваши городские девки и развлекаются, когда хотят, а я…
Влас фыркнул.
– Решила, я обиделся, что ты передо мной ноги не раздвинула? Да у меня знаешь, сколько таких,
