Дневники фаворитки - Татьяна Геннадьевна Абалова
— А вдруг они здесь тоже будут? — глаза у Реммы горели. Офицерская форма егерей отличалась насыщенным зеленым цветом с множеством золотых нашивок. Одни пуговицы с головой волка чего стоили! — Познакомишь? Сколько им лет?
— Кутюма взрослый, ему за тридцать, и его отец никак не дождется, когда же он женится, а Ларий всего лишь на пять лет старше меня.
— Двадцать один и уже офицер?
— Он способный и готовился к военному делу с детства. Я была его грушей.
— Кем?!
София засмеялась. Что за вечер такой чудесный? Вспоминать о стычках с братом, которому не на ком было отрабатывать умение в борьбе (старшие близко к себе не подпускали) оказалось приятно. Это Ларий научил метать не только скалку, но и ножи, показал, как вовремя увернуться от нападающего и наподдавать ему самому, чтобы не возникло желания повторить. Это его наставлением воспользовалась Софийка, когда ее зажал в тисках объятий наглый Бохарт.
Да, было бы здорово, если бы Ларий оказался в особняке губернатора. Уж он не побоялся бы станцевать с ней, а заодно подсказал бы, какие делать шаги, и где изящно повернуть голову.
Но, увы, сколько Софийка ни искала глазами братьев среди тех, кто сверкал золотом позументов, так и не нашла. Зато заметила своего «купальщика», и сердце пустилось вскачь. Он стоял рядом с Грасией и мило ей улыбался. Иногда наклонялся и что-то шептал на ушко, отчего первая монастырская раскрасавица рделась и закрывала лицо веером.
Раздосадованная неприятным обстоятельством, понимая, что настроение безнадежно испорчено, Софийка опустила глаза на свои руки. Ей бы тоже закрыть лицо веером, чтобы посторонние не прочли охватившее ее разочарование. Но где же веер?
«Растяпа! Вот уж воистину крестьянка!»
Немаловажный атрибут так и остался забытым у зеркала, зато на запястье болталась никому ненужная книжечка для записывания танцев.
«Панастель, кароколь…»
Сколько их таких, чьи названия ей неизвестны, не говоря о фигурах?
«Как же сильно болит зуб! — Софья потрогала языком совершенно здоровые зубы и покосилась на своих подружек, которые тоже замерли с открытыми ртами, дивясь обилию нарядных и знатных людей. Кое где яркость цветов и блеск драгоценностей разбавляли огромные чепцы монахинь, призванных уберечь своих курочек от ненужных увлечений. — Или сделать вид, что споткнулась и похромать куда-нибудь в угол? Тогда уж точно не пригласят».
Но желающих схватить ее за руку и повести в круг танцующих не наблюдалось. Музыка гремела, забивая разговоры и смех, а Софийка кусала губы, наблюдая, как Грасия, гордо вскинув голову, идет в круг с любителем искупаться в пруду. Как же хорошо они смотрелись! Два хищника, обладающих природной грацией и красотой, выгодно выделялись среди прочих гостей. Алое платье и черная одежда, пламень и скала, блеск глаз и загадочные улыбки: самодовольная у Грасии и ироничная у…
Тут София задумалась. Легкая на язык, она всегда могла наградить героя своих дум «временным» именем, но отчего же в этот раз никак не назвала незнакомца? Его манящие глаза тому виной? Голос, от которого сладко сжималось где-то в районе пупка? Или капельки воды, скользящие по рельефному торсу? А может… Нет. Сейчас ему очень подходило имя Гад. И не столько потому, что он улыбался не ей, Софье, а потому, что Гад всегда составит компанию Змее.
— Пойдем к столам, там вино, а у тебя болит зуб. Я же вижу, как ты морщишься, — потянула Софию за руку Ремма. Устоять под напором девушки, увидевшей многоярусные подносы с пирожными, «крестьянка» не смогла.
Губернатор расстарался. Украсил залу цветами (они разве что не свисали с потолка), пригласил лучших музыкантов — ни одной фальшивой ноты, не в пример тем, что дудели и пиликали на танцах в Гремыках, накрыл богатые столы. София только могла догадываться, что за блюда стояли вперемешку со сделанными изо льда фигурами животных и многоярусными вазами с фруктами. Пирожные на один укус, рюмочки на один глоток. Одну такую поднесли и ей.
— Выпей, не бойся. С такой малости голова не закружится! Это напиток счастья.
И действительно, стоило глотнуть, как по телу разлилось приятное тепло, свет сделался ярче, музыка громче, а страх… страх исчез. Захотелось смеяться и кружиться-кружиться-кружиться!
«Стой, Софийка!» — она усилием воли уняла взявший невесть откуда порыв творить глупости. Оставив подруг, от волнения взявшихся за привычное дело — дегустацию вкусностей, София взяла предложенную лакеем вазочку с мороженым и поспешила охладить свой пыл на открытую веранду.
Ветер, еще по-летнему теплый, но уже несущий густые запахи увядания, погладил ласковой рукой разгоряченное лицо, коснулся завитков волос на шее, колыхнул легкую юбку. Сверчки безуспешно пытались перекричать музыку, но их Софья слушала с удовольствием. Они были частичкой прошлой жизни, такой простой и понятной. Никаких тебе панастелей и кароколей, наглых незнакомцев и ядовитых красавиц.
Софи сунула ложку с мороженым в рот.
- М-м-м… — простонала она на этот раз от наслаждения. Холодное лакомство можно было назвать волшебным. Это не те подкрашенные ягодным соком шарики льда, что так любили лизать они с Геленкой, гуляя по воскресной ярмарке. Густое, ароматное, нежное на языке — это мороженое можно было есть бесконечно, но… Ложечка уже стучала по дну и едва ли собирала каплю. Софийка Вежанская непременно вылизала бы вазочку до блеска, но леди Мирудская с сожалением поставила ее на перила.
Резко оборвалась музыка, послышались торопливые шаги и перешептывание.
— Ее Величество королева Донна Велирийская и Его Высочество принц Дрейг, — донесся зычный голос распорядителя бала. София обернулась на распахнутую дверь, но десятки голов не позволили разглядеть ни королеву, ни ее сына.
— Брат здесь, — поставила саму себя в известность. София всегда знала, что она одна из близнецов, но никогда не могла предположить, что вовсе не малышка Гелена делила с ней материнское лоно. Софья не видела, но чувствовала каждый шаг идущего по залу мужчины, незнакомого и опасного для сестры, оказавшейся лишней в королевском раскладе.
«Кто он? Мой близнец, или есть второй, кто на самом деле родной мне по матери?»
Когда присутствующие склонили головы в приветствии, София опустила глаза, страшась взглянуть принцу в лицо и встретиться взглядом. Вдруг Дрейг как две капли воды похож на нее?
«Нет, глупая! Если бы мы были похожи, об этом давно судачили бы в монастыре», — Софи отошла в тень цветов, оплетающих каменные колонны, и с удивлением отметила, что ее руки дрожат. Слова
