Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Герберт пошатнулся, невидящим взглядом он окинул площадь. Мир внезапно стал серым для него. В кармане парень сжал несколько серебряных монеток, сточенные по краям, они впились в кожу не хуже ножа. Пусть такая боль, лишь бы самому не взвыть так, как воет красавец-барон. Ему теперь можно, хоть он сам виноват во всем том, что случилось.
Он, Герберт, не виновен ни в чем, он отчетливо видел то, как Люция сама бросилась на распятие. Видел, какими глазами эта женщина смотрела на своего мужа. Она простила того, кто обрек ее на лютую смерть. Избавила их всех от вида своих мучений. А теперь Герберт не может даже подойти, обнять тело той, которую полюбил. Ничего, зато он способен исполнить обещание, которое дал Люции. Он позаботится о ее сыне, не даст малышу погибнуть. Позаботится о нем, глаз спускать с мальчишки не будет.
- Тело лучше сжечь этой же ночью, - бесстрастно сказал кардинал.
- Люция, - прошептал Розен, - Ее нельзя сжигать. Никогда, я себе обещал.
- Церковь считает иначе.
Кардинал продолжил убеждать безумца. Розен поднялся на ноги, обнажил меч, готовясь напасть.
- Вон отсюда! Чтоб я вас больше не видел!
- Барон, - старик положил свою ладонь Розену на плечо, - Я помогу вам похоронить несчастную. Омолю ее душу. Молитесь и вы у колыбели своего сына. Мальчик теперь сирота, он так беззащитен.
Глава 18
Розен приказал увести кардинала и священника, которого прислал герцог Улисский в замок. Горькие слезы барона исчезли, он разом потерял все чувства. И только в ушах все так же звучала отчаянная мольба его Люции - "Прости!"
Как будто бы он ее не простил! Ей одной барон был готов простить все, переступить какие угодно законы, позабыть родину, службу Шведской короне, церковь и доблесть свою! Да только сказать не успел об этом.
Люция бросилась на крест священника, избавила себя от страданий тела, а барона обрекла на вечные муки. Никогда больше не будет он счастлив, все, что осталось от его жизни - Зенон. Единственный и любимый сын, который смотрит на этот мир широкими глазами Люции. Малыш рвет душу отца, взывает плачем к матери и не знает о том, что она его больше никогда не услышит.
Если бы только можно было отправиться за женой прямо сейчас! Бросить все, найти ее там, за чертой, вернуть сюда, Розен бы сделал это ни секунды не сомневаясь. Зачем только он решил поступить с Люцией так, как велел ему долг рыцаря? Зачем решил действовать по закону? Думал, что супруга его околдовала? Да пусть бы и так! Лишь с ней одной он был счастлив. То была настоящая любовь, вовсе никакие наведенные чары. Колдунья погибла, ее колдовство должно было схлынуть. Да только любовь к жене еще хлеще терзала сердце барона, разрывала, выкручивала и не было сил унять эту тоску, забыться.
Даже ради собственного ребёнка Розену не удавалось прийти в себя, он все так же сжимал в ладони прядку волос жены, вдыхал ее запах. Единственное, что осталось на память. Самое ценное из того, что он имеет окромя сына.
К барону подошло двое стражей, одного из них он узнал. Герберт! Иноверец, чужеземец, продажный пес войны, готовый биться за деньги по любую сторону от границы, ни чести у него нет, ни совести. Именно он подходил к оконцу темницы, именно он баловал жену разговорами, может, и похлеще что делал.
Тяжелые руки отца Паула придавили плечи барона, а затем приподняли голову вверх, развернули к себе.
- Отдай ее им, сын мой. Твою жену нужно омолить.
- Нет, - Розен как сумасшедший прижал к себе тело любимой женщины, стал баюкать. Впрочем, почему как сумасшедший? Тот, кто потерял любовь, и вправду теряет рассудок от горя.
- Отдай. Я стану молиться над ней до самой ночи.
- А потом? Бросишь ее на костер как велел кардинал? Нет, этого не будет! Я похороню жену рядом с замком! И плевать мне на закон! Ведьма или нет, она моя жена! - Была ею, - старик с великим сочувствием посмотрел в глаза Розена.
Он замешкался на секунду, будто хотел что-то сказать другое, раскрыть особую тайну. Будто бы имел власть над смертью. Розену почудилось, что вот-вот святой отец сознается в том, что жена жива и все, что случилось было обманом, чтоб отвести казнь от Люции. Ведь она дружила со стариком. Ради Люции Паул был готов на многое, покуда не узнал о том, что та ведьма. Да только сердце Люции больше не билось, не вздымалась ее грудь под ладонью и ресницы не трепетали.
- Не отдам.
- Не тревожь ее больше. И всем прочим не дай потревожить, - Паул склонился к самому уху Розена, - Мы похороним Люцию тайно, чтоб никто не смог найти ее могилу. Посреди леса. Откуда пришла, туда и уйдет. Птицы будут щебетать над ней. Так будет лучше, поверь мне. А пока, стражи отнесут ее тело в часовню.
Розен отвел прядь волос с лица любимой, задумчиво посмотрел на нее, поднял руку, поцеловал в ладонь.
- Забирай, - прохрипел он.
Барон чувствовал себя стариком, прожившим целую жизнь, а ведь ему не было еще и тридцати лет. Он опустил Люцию на расстеленный по земле куцый плащ стража, развернулся и побрел в замок.
Пустые комнаты, переходы, громадная оружейная – ничто не приносило радости, хоть каких-нибудь чувств. Барон метался будто зверь, которого заперли в клетке. Налетал на слуг, швырял бесценные вещи об пол, срывал с окон портьеры. К бесу все! Не имеет жизнь теперь смысла.
Он вошел в свои комнаты, служанки испуганно вжались в стены. Малыш сладко сопел в колыбели, сжимая в ладошках зайчонка, сшитого его матерью. Тряпичная игрушка напомнила Розену о жене. Мысли скакали одна на другую. Безумие ненадолго покинуло мужчину, взгляд стал почти осмысленным. Он даже улыбнулся своему малышу, поправил одеяльце грубыми пальцами, натянул почти до самого носика. Мальчик чуть сморщился сквозь сон, приоткрыл крохотный ротик, причмокнул так, как делал это с материнским соском.
- Нашли кормилицу? - спросил Розен полушепотом.
- Страж привел в
