Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Сами губы Люции шепчут реквием по погибшей любви, молят богов, чтобы муж был ещё счастлив с другою. Пусть не она станет его женой, подарит потомков. Пусть Розен навсегда забудет о той, что тоже держал в руках, о той, чья страсть и любовь его самого погубили. Люция не может колдовать на такое, нет в ней достаточно силы, чтоб отречься от любимого барона. Все, что она может – только молить богов. Они с Розеном родились в разных мирах, не могли быть счастливыми. Никогда барон не сможет отказаться от своей веры. Если бы он согласился с нею вместе жить, смог бы простить Люции ее суть, она бы осталась здесь навсегда. Ни секунды бы думать не стала. Но увы, не бывать этому.
В стороне едва прокашлялся стражник, ведьма узнала в нем Герберта. Он стоял позади всех, с жалостью смотрел на колдунью. Наконец кивнул головой, улыбнулся, показал раскрытую ладонь – вечный символ доброй воли и дружбы. Девушка томительно долго качала головой в ответ. Этот жест супруги уловил Розен. Теперь барону стало ясно, какой именно страж подходил к окну темницы его жены, передавал ведьме еду и воду. Соперник! Нет, скорей уж, предатель. Иначе и не назовешь. Живет за счет Розена, а сам тайком ухлестывает за его женой. Не долго ему теперь суждено жить. Барон выше золота ценил верность, ненавидел предателей всем своим сердцем.
Огромной воли стоило Розену вновь обратить свой взгляд на супругу. По щекам девушки текли крупные слезы, падали на камни мостовой. И не было в Люции ни раскаяния, ни страха за себя. Не о том она скорбела, она оплакивала то, что между ними было. Розен уловил ее чувства будто свои собственные, он отчетливо понял, что Люция готовится расстаться с ним навечно.
Дурочка, разве могла она поверить, что, барон доведёт суд до конца? Что он позволит костру разгореться? В конюшнях все готово к побегу, стоят начищенные кони, собраны седла, поклажа, для малыша приготовлен сверток из мягкого кроличьего меха. Вечером он напоит кардинала и священника крепким вином, затем убьет Герберта, а ночью заберет из замка жену, ребенка и отправится за границу. Они снова будут вместе. Как угодно, но он вымолит прощение у своей ведьмы, встанет на колени, упадет в ноги. Ради нее одной бросит все – богатства, титул, новый свой замок. Ему и не нужно все это без жены.
Вот только нехорошее предчувствие кололо под сердцем, шептало, что ничему этому не дано сбыться. Замок сейчас и вправду похож на осажденный, всюду селяне, приехала даже мелкая знать из числа ближних соседей. Но разве это способно остановить Розена? И не таких врагов топтал он копытами своих боевых коней. Прорвутся! Быстрым ходом до границы пять часов, а там их уже никто не достанет. Ни церковь, ни все другие. Главное, теперь ничем не выдать себя. Нельзя, чтоб кто-то догадался о его замысле. Побег должен пройти в тишине, так спокойней будет и жене, и ребенку.
- Вы подтверждаете, что жена колдовала? Отрекаетесь от нее?
- Отрекаюсь. Люция - колдовка! - жестко ответил барон кардиналу.
Тот улыбнулся, не часто встретишь настолько уверенных в своей правоте людей. Тех, чьими действиями руководит только разум, а вовсе не глупое сердце.
Люция чуть улыбнулась в ответ на слова мужа. Следующий вопрос кардинала был адресован теперь уже ей.
- Колдовала ли ты, Люция? Предала ли ты веру свою? Овладел ли дьявол твоим сердцем. Ответь нам, ты – ведьма?
- Я родилась ведьмой. И колдовала тогда, когда на это была моя воля.
- Виновна! Сжечь на костре! Бес покинет ее тело в час смерти, освободит несчастную душу.
Паул вздрогнул, он не ожидал столь быстрого приговора, помыслить не мог о том, что барон так быстро отречется от жены.
- Позвольте мне исповедовать Люцию.
Паул не стал ждать ответа кардинала, ловко поднялся, обогнул длинный стол. Встал рядом с ведьмой. Кругом ахнули люди, все как один, замерли от испуга.
- Дочь моя, - руки старика, намокли от пота.
Ему вдруг стало страшно ошибиться. Нельзя нарушить данное девушке обещание, только в нем ее спасение. Он один может сохранить все те знания, все рецепты, которые известны колдунье.
- Святой отец? - ведьма притопнула ногой, ее волосы взметнулись сами собой, стали похожи на рассерженных кобр, готовящихся к прыжку.
Паул выставил перед собой распятие, мизинцем он приготовился сдвинуть с креста ножны, обнажить острый клинок. Только бы не ошибиться. Только бы все у него получилось и никто, ни один человек не успел его остановить и осудить позже. Ему нельзя погибнуть! Иначе погибнет и Зенон, кардинал своего не упустит, это ясно без слов. Вон каким взглядом таращится на Паула Герберт, а руку сжал на рукояти меча. Наконец Паул сдернул вниз ножны, они звякнули о булыжник.
- Прости, - крикнула ведьма, улыбнулась на прощание мужу и словно птица бросилась на клинок. Кровь потекла вниз. Весь вес хрупкой женщины опрокинулся на старика, он едва смог удержаться на ногах. Но дело еще не сделано до конца!
- Люция!
Крик барона смешался с возгласом Герберта. Только барон поспешил со всех ног к жене. Паул сунул пузырек с зельем к губам женщины - как бы его опрокинуть в нее? Пришлось выронить тело на камни. Не тело, живую еще пока женщину! Старик склонился над ведьмой, капля зелья наконец вылилась на бледные губы. Паул принялся быстро читать слова заговора прямо на глазах у кардинала. Вышло, голос не дрогнул, слова сложились в верное заклинание. Ровно через пятьсот лет проснется колдунья. Теперь дело за малым, расправиться точно так же и с Зеноном.
- Вы живы, отец Паул? Досадно, что все так вышло.
- Это распятие подарил мне наставник в обители... Случилось настоящее чудо. Меня спас сам бог! Ведьма хотела пронзить зубами мое жалкое горло.
Паул лгал, глядя прямо в глаза тому, перед кем должен был бы покаяться. Он чуял, что пропасть между ним и церковью, чьим порождением была инквизиция, стала непреодолима. Пузырек скрылся в рукаве длинного балахона, как и не было его.
Розен рухнул на колени рядом с телом жены, он подхватил ее голову, уложил себе на колени. Взвыл подобно дикому волку. Никто, ни один
