Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Парень вышел наружу, его лицо залило солнце. Молодой страж обогнул конюшню, чуть не по головам пересчитал стражей и конюхов. Все они были здесь, во дворе, лишь несколько человек дежурили у ворот да на крепостной стене, но оттуда не видно оконца темницы. Вот и к нему лицом повернулась удача. С самым уверенным видом парень пересек двор, обогнул часовню по кругу и встал у оконца. Что творилось там внутри, было не видно. Одно дело, когда кругом темень. И совсем другое, когда в комнатке темно, а снаружи такое солнце.
- Люция, - шепотом позвал он. Девушка не ответила, только послышался шорох ее платья, да легкие шлепки босых ног по каменному полу. Вскоре напротив решетки возникло белое лицо Люции. Ее медовые глаза, казалось, начали немного светиться.
- Тебя могут увидеть или услышать, иди отсюда скорей! В коридоре голоса. Там Паул и мой муж. Беги скорей!
Герберт опустился перед ведьмой на колени, взялся руками за прутья решетки.
-Только святая может думать о другом в такой час. Я помогу, не бойся ничего. Все получится.
- Не нужно.
Легкое касание, прикосновение нежных прохладных пальцев к руке будто одурманило Герберта. Он не смог с собой ничего сделать, нагнулся еще ниже, поцеловал запястье Люции. Та ласково провела по волосам парня. Ей так нужна была эта поддержка, близость другого человека, забота. Ведь он, этот страж, готов ради нее рискнуть всем, что имеет. Своей размеренной жизнью, да нет, просто жизнью. Все он готов бросить к ее ногам.
- Не бойся за сына. Я знаю, как незаметно его вынести из замка.
- Я боюсь за тебя. Не нужно мне помогать. Ты и так очень много для меня сделал.
- Люция порывисто обняла стража за плечи, насколько могла это сделать сквозь решетку. Если бы не он, не этот красивый парень, не его безумная смелость, ее кроха, ее Зенон сейчас бы голодал. Никто кроме Герберта не решился отнести ее малышу маминого молока. Материнское сердце рвалось из груди, как ей хотелось хоть еще раз увидеть своего сына, провести ладонью по его лбу, прижать к груди, поцеловать на прощание. Пусть будет проклят Розен за все то зло, что сотворил! Чужой помог, а родной отец обрек ее мальчика на погибель. Вот и вся цена его любви! Любви, которая только мерещилась. Люция тихонько всхлипнула, по ее щеке потекла слезинка. Нет, разреветься она себе не даст. Нельзя радовать мужа. На суде она будет прямо смотреть ему в глаза. Смотреть и улыбаться. Пусть знает, какую женщину он потерял и никогда больше не станет счастливым! Никогда не полюбит.
- Я спасу, верь мне. По ту сторону границы есть дом. Я устроюсь в князеву стражу. Ни ты, ни Зенон не будете ни в чем нуждаться. Мясо и молоко каждый день будут на вашем столе. В лесу полно дичи, а стражам хорошо платят, - по-своему понял ее парень, - Я уже купил плащ, подбитый мехом в дорогу для тебя. И раздобыл пеленок младенцу.
- Не нужно было этого делать, - потрясла головой девушка и разжала объятия.
Она представляла, чего стоит такой плащ. Всё, что заработал страж за год, а то и за два, ушло на него. Герберт ухватил девушку за обе руки, сжал ее пальцы, чтобы подбодрить. Только сейчас он смог различить, что Люции пришлось стоять все это время вытянувшись на цыпочках, чтоб до него дотянуться.
- Верь мне. Этой ночью ты возьмешь на руки своего сына.
- Позаботься о Зеноне, прошу. Молоко козы тоже подойдет.
Она не могла думать о том, что ее мальчик будет обречен на мучения, пока ее не будет с ним рядом. Кто знает, когда отец Паул сможет надрезать его горло? Вряд ли это случится сегодня. А молока в запасе уже не будет. И сцедить его будет не у кого, ведь она уже будет спать в своей могиле этим днем. Только бы все получилось, только бы отец Паул нигде не ошибся, только бы Герберт раздобыл для ее малыша молока. Нельзя, чтобы тот плакал от голода даже один-единственный день.
- Я позабочусь. И отомщу, если успею.
- Розен сам умрет с горя.
- Я говорю об отце Пауле.
- Не мсти ему. Обещай.
- Обещаю, - скрипнул зубами стаж. Священника ему хотелось убить и сделать это немедленно, - Мне нужно идти.
Люция убрала руки, но не могла отвести глаз от Герберта. От его честного и прямого взгляда, от красивого лица, от этой стройной, мускулистой фигуры. Таких мужчин не бывает, они приходят только во снах или гибнут рано, пронзенные своей доблестью. Разве может человек иметь настолько чистую и благородную душу?
- Я никогда не попрошу ничего взамен. Но заботиться и беречь буду как своих.
Он сказал это и собрался уйти, но не успел. Позади Люции скрипнул засов, стала открываться дверь. С той стороны двор виден как на ладони! Все, что смог сделать страж – это прижаться вплотную к стене, лишь бы его не заметили.
Люция обернулась к вошедшим в ее темницу мужчинам. Она заметила, как в коридоре мелькнул плащ ее мужа. Розен не посмел войти к ней, сбежал раньше, чем открылась дверь. Только кончик плаща его выдал. Трус и подлец! Как она могла полюбить такого? Девушка выпрямила гордую спину и посмотрела на вошедших стражей с достоинством настоящей колдуньи, теперь можно не скрывать свою суть за кротостью.
- С чем вы пожаловали в мои новые покои?
Один из вошедших на секунду смутился. Люция узнала этого мужчину, его умирающей сестре она передавала на той неделе целебную плесень. Женщина начала поправляться.
- Отец Паул велел передать вам... тебе, поганая ведовка, рубаху. В ней на суде будешь.
- Передайте ему мою благодарность. Эта моя одежда и вправду испачкалась.
- Живей переодевайся. Не морочь голову, - белая рубаха упала девушке под ноги.
- Я не
