Отвергнутая жена - Мартиша Риш
Люция под взглядами двух донельзя ошарашенных мужчин просунула руки в новую одежду, встряхнула волосами.
- Разрешаю проводить меня на суд.
*** Герберт вжался лбом в стену. Парень не мог дышать от волнения, не мог закрыть глаза, отвести взгляд. Хоть и проклинал себя за это. Кем нужно быть, чтобы сотворить такое! Какой мужчина позволит подвергнуть свою жену такому унижению? Вынудить ее переодеваться на глазах у других. Каким достоинством нужно обладать девушке, чтобы не дрогнуть, чтобы перенести такое унижение с гордо поднятой головой? Не залиться слезами, не упасть в обморок? Ему бы не смотреть! Да как было отвести взгляд от такой небывалой красоты? Люция будто светилась в темнице. Все ее белоснежное гладкое тело. И потом, если б хоть один из вошедших посмел коснуться ее, Герберт бы спугнул его. Крикнул бы что-то обидное, вызвал бы на поединок. Да что угодно! Объяснил бы потом барону, что очутился здесь у окна случайно или просто хотел поглядеть на ведовку до начала суда. Да мало ли почему он мог быть здесь?
Люцию увели. Герберт медленно пошел в сторону замка. Нужно еще раз показаться на глаза служанкам, может, чем-то помочь им, пока Розена нет в замке. Он должен вызвать доверие у девушек, чтобы ночью все прошло гладко, чтобы они легко отдали ему Зенона. Не стали ничего выяснять. Как бы то ни было, а он обещал Люции позаботится о ее сыне.
Глава 9
Красавец барон стоял в центре замка, глухой цитадели, в комнате без окон с одной-единственной дверью. Здесь было принято скрывать все самое ценное во время осады – женщин, детей... И только Розену нечего теперь было прятать. Кроха Зенон – колдун. Как ни мечтай, а наследником рода он точно не станет. Мальчика придется скрывать от всех. Розен почти решился бросить в костер вместо собственного ребенка тряпичную куклу, а самого малыша растить где-то отдельно, у чужих людей. Может, у кузнеца найдется место для его сына.
Сердце мужчины разрывалось на части от мысли, что он потерял все. Не стало в его жизни главных сокровищ – жены, которую он боготворил, и достойного наследника. Разве можно такое пережить, разве можно переписать жизнь сызнова? Теперь, когда ему стало известно обо всех проделках Люции. Кулак мужчины едва не ударил по святой книге. В ней он тщетно искал совет – как ему поступить, как выжить, как пережить грядущее.
Розен устал от молитв, от страха, от того странного чувства, что грело его изнутри. Он никак не мог загасить до конца огонь любви в своем сердце, тот разгорался с каждым часом только сильней. И нет места в замке, где бы ему было спокойно. В одиночестве он погибал от тоски, среди людей было еще хуже. Омерзительно чувствовать себя обманутым, преданным и никчемным. Зачем только Люция связала себя с колдовским ремеслом? Очернила свою душу, опорочила род барона? Чего ей не хватало? Может, эта червоточинка была в ней всегда?
Из головы никак не шел силуэт стража, который жадно припал к окну темницы. Розен отлично знал, ЧТО парень мог увидеть. И что ему самому больше увидеть не суждено. Ярость затмила глаза, смешалась с горем, почти задушила крепкого и сильного Розена. Он даже не смог подойти к стражу, не стал защищать честь той, которую берег больше своего сердца.
Прекраснейшая из всех женщин скоро сгинет в огне и даже могилы у ведьмы не будет, позорное колдовство лишило барона и этого. Некуда будет сходить будто бы на свидание, не будет надежды на встречу. Для него все закончилось. Навсегда.
Барон глубоко вздохнул и в тысячный раз подумал, что лучше б ему было жениться, взять на руки сына и сгинуть навечно! Погибнуть в походе. Тогда бы он ничего не узнал. Должно быть, за время брака он испытал все то счастье, что ему было отмерено на целую жизнь.
Розен покачал головой, прядка волос упала ему на лицо. Венец накренился в сторону, но все уже было неважно. Пора идти, Люцию вот-вот приведут. Он сможет увидеть любимую, ту, что всегда продолжит жить в его сердце.
Серым мраком наполнился зал суда, витражи на окнах ничуть не трогали душу. Разномастный люд стоял у стены, опустив головы. Многие крестились, сжимали в руках кресты, а те что побогаче – мешочки с солью. Отец Паул занял место чуть в стороне. Розен вошёл в зал тяжелой походкой воина, который испытал поражение в главной своей битве. Его ноги едва отрывались от пола, а блуждающий взгляд выдавал полное смятение чувств. Барону приготовили место во главе небольшого стола рядом с градоначальником. Строгий, властный, некогда сильный мужчина грузно опустился в широкое кресло, громко звякнул конец ножен об пол.
Люди с жадностью смотрели на дверь. Они все как один ожидали слез и криков красавицы баронессы. Ведьма вошла в зал с гордо поднятой головой, ее медовые глаза налились особенным цветом. Черные волосы струились по белой рубашке грубого кроя. Легкая походка, стройное тело, осанка молодой королевы – Люция еще никогда не была так красива, как в этот лень. На своего мужа она смотрела с легкой усмешкой, а у самой щемило в груди. Это он – ее любимый и любящий муж, огромный как медведь и безмерно нежный. В ладонях его рук она познала каково оно – настоящее счастье. С ним она баловалась, с ним чувствовала себя девчонкой. Ее он посреди ночи выносил на руках в сад, чтобы Люция могла набрать полные руки спелой ирги. Ведь ей так хотелось, а потом они целовались и терпким был вкус тех ночей.
Девушка еще выше вздернула подбородок, отвернулась от мужа, взглянула на святого отца. Только бы не подвел, не испугался и не ошибся – повторяла она будто молитву.
