Никогда не называй меня так - Юлия Ветрова
Кроме того, несмотря на то, что гигантский Разрыв в небе рассеялся, Священный поход потерпел крах. Сотни варлоков остались лежать на полях сражений. Заканчивались запасы пищи и лекарств. И если бы спросили Айрен, она бы сказала, что первое, что необходимо сделать — закончить этот бессмысленный поход. Вернуться в Бессмертный город. Залечить раны. И спокойно изучить проблему Завесы.
Об этом Айрен и решила говорить перед советом регентов, который назначила на вечер следующего дня.
Совет, однако, вышел совсем не таким, какого Айрен ожидала.
У князя Ойсина было трое детей. Один из них, Лейн, совсем недавно погиб. Оставались двое — Илбрен и Айн. И хотя князь Ойсин вполне отчётливо выразил свою волю относительно наследования, Айн должен был как можно скорее предъявить свои права. Однако, на второй день после гибели пяти королей, он всё ещё недостаточно собрался с мыслями, чтобы это сделать. По настоянию Айрен, он всё же пришёл на собрание, но всё время Совета молча стоял в стороне. Поддержки от него сейчас можно было не ждать.
Вторым по старшинству шёл дом Белого Пламени. Едва улучив несколько свободных минут, Айрен послала гонца к себе домой. Нужно было спешно обеспечить себе главенство, пока этим не озаботился кто-то ещё, кто остался в столице. Хотя воля отца всегда оставалась очевидной, у Айрен имелись сводные брат и сестра. Оба уже сделали собственные амулеты и, в отличие от неё, все последние годы провели в родном поместье. Наверняка у них нашлось бы немало соратников, и, кроме того, их поддерживала законная жена князя Лонана.
Впрочем, Айрен знала к кому обратиться, чтобы утихомирить собственный клан.
У неё было трое людей, которые за ннц пошли бы в огонь и в воду. Двое из них имели немалую власть — это были Пэйдин и Нейдар. Пэйдину всегда подчинялась большая часть молодёжи в семье. Хотя самп Айрен обычно оказывалась на обочине детских игр, Пэйдин всегда боготворил наследницу и следил за тем, чтобы никто её не задевал.
В отличие от детей княгини Арлетты, которых в доме всегда считали зазнавшимися и избалованными, Пэйдин пользовался всеобщей любовью. В первом письме, которое Айрен написала домой, она предлагала Пэйдину стать командиром стражи Верховной королевы и конечно же поддержать кандидатуру самой королевы.
Нейдар, в отличие от Пэйдина, больше времени проводил при дворе, чем дома.
Но он также происходил из клана Белого Пламени, и потому Айрен рассчитывала, что Нейдар использует все свои связи, чтобы помочь ей укрепить власть в качестве Верховной королевы.
Нейдару было отправлено второе письмо.
Остальные три дома по своим традициям заметно отличались от этих двух, и всё же наиболее понятны Айрен были порядки, царившие в доме Серебряных Вод. Она немного знала Сигдху и надеялась, что сумеет найти с ним общий язык. Однако, вопреки ожиданиям Айрен, на Совет явился вовсе не Сигдха, а его вторая мать. Княгиня Хельга уже выступала регентом дома Серебряных Вод, когда Айрен ещё была маленькой и она немного робела перед ней. Это была суровая темноволосая женщина, привыкшая командовать и не признававшая необходимости подчиняться. Айрен всерьёз опасалась, что Хельга не захочет прекращать войну, и оказалась права.
—Множество наших воинов уже полегло на этом пути, — сказала княгиня Хельга, едва начался совет. — И мы не станем отступать.
Айрен оглянулась на Айна, но тот стоял бледный, как мел, и только губы его дрогнули, когда прозвучали эти слова.
Ситуация в доме Стальной Крови оказалась ещё сложнее, чем в трёх других домах. Вплоть до воцарения последнего князя, предводитель клана определялся там выборным путём. Однако, последний князь правил четыре сотни лет. У него не было детей, но был племянник, Кридан, которому князь благоволил и которого, как поговаривали, хотел бы видеть князем после себя.
Впрочем, никакого завещания князь не оставил, потому что вовсе не собирался умирать.
Воцарение Кридана нарушало те основания, на которых строился клан Стальной Крови. Оно означало, что клан перестанет быть прибежищем свободы и равенства, куда может прийти любой одарённый ученик, а станет таким же патриархальным, как и остальные старшие кланы.
Куда больше популярностью среди адептов клана пользовался Бренан, один из сильнейших варлоков дома. Особенно возросла его популярность с началом войны, потому как он не раз показал свою храбрость и готовность собственной кровью защитить братьев по клану. Однако Айрен, в последние месяцы не высовывавшая носа из лечебницы, об этом мало что знала. Она не раз слышала из уст пациентов похвалу в адрес Бренана, но никогда не задумывалась о том, что законы клана Стальной Крови позволяют тому претендовать на престол.
Поэтому Айрен не удивилась и не усомнилась, когда увидела на совете Кридана, ближайшего родственника почившего главы.
Единственным кланом, в котором вопрос о наследовании вообще не встал, был дом Вечных Льдов.
Ближайшее окружение князя Имона никогда не распространялось о внутренних делах семьи. Князь Имон посещал советы королей, но в мирное время никто из его родни почти не появлялся в столице. Единственной из детей дома Вечных Льдов, кого знала Айрен, была Лара, но Айрен также знала и то, что она не старшая дочь. Новый князь дома Вечных Льдов определился за шесть часов после гибели прежнего. На совет новый князь, Равен, пришёл с письмом от старших дома, подтверждающим его права.
Именно Равен первым сказал:
—Нам надоел этот поход. Ойсин силой созвал войско из наших варлоков и заставил их умирать за свои амбиции. Ойсина больше нет. Завтра мы собираем шатры и отправляемся домой.
Прения длились до самого утра. Хельга и Равен оставались одинаково непреклонны и бесцеремонны. В конце концов все собравшиеся сошлись на том, что если дом Серебряных Вод желает отомстить безмолвным и безумным тварям за свою родню, то может заняться этим в одиночку.
Наутро Айрен выступила перед воинами кланов Золотого Рассвета и Белого Пламени и объявила, что Священный поход окончен.
Алый кленовый лист упал Руэри под ноги. Место, где он очутился, выглядело совсем мирным. Развалины башни вырастали между деревьев, покрытых золотом и багрянцем. И только застарелый запах растревоженной Завесы нарушал воцарившуюся идиллию.
—Это здесь? — спросил Руэри, хотя на дороге, ведущей к башне, не было никого кроме него и его коня.
—Это здесь, — подтвердил голос Косерела в его голове.
Руэри в очередной раз задумался о
