Невероятный сезон - Розалин Ивз
Несколько долгих мгновений она не дышала, но затем порыв ветра пронесся сквозь живую изгородь, и веточки защекотали ей нос.
У нее вырвался оглушительный чих.
– Тут кто-то есть.
Прутья возле ее лица раздвинулись, и Калли обнаружила, что смотрит в широко распахнутые глаза Адама Хетербриджа, лунный свет отражался в его очках. Она вздохнула с облегчением, испытывая счастье оттого, что видит знакомое лицо, и готова была расцеловать его. Адам мог насмехаться над ее затруднительным положением, но никогда не выставил бы ее на позор перед лондонским обществом.
То есть на самом деле она не хотела его целовать. Просто у нее закружилась голова от благодарности.
Внезапно она вспомнила. Однажды в детстве она играла в прятки с Талией, Грацией, Фредериком и Адамом. Она так хорошо спряталась под большим цветущим кустом, что никто не мог ее найти. Но потом остальные отвлеклись на что-то – она не помнила, что именно – и забыли о ней. Именно Адам вспомнил первым, он раздвинул кусты, услышав ее плач, и обнаружил, что она дрожит вся в слезах, а затем помог ей выбраться и отнес домой на спине.
Несколько месяцев после она считала его самым замечательным человеком на свете. Но потом, конечно, они подружились с Талией, и Калли тихо отказалась от поклонения своему герою. Забавно… она почти забыла об этом.
– Калли? Что, черт возьми, ты тут делаешь?
Она вздохнула.
– Ищу Грацию.
– А Грация… прячется в живой изгороди? Это слишком даже для нее.
– Мне показалось, я ее видела. Но должно быть, ошиблась.
Адам начал осторожно распутывать ветви, пытаясь высвободить из них нежный шелк ее платья. Калли вздрогнула, услышав треск рвущейся ткани.
– И волосы запутались, – сказала она, после чего его руки в перчатках скользнули по ее шее к темным кудрям, высоко собранным на голове. Его пальцы нежно касались ее кожи, вызывая странный трепет. Несколько ловких движений, и ее голова была свободна.
После долгих минут работы, когда Адам отстранил от нее часть веток, она оказалась почти на свободе. Но что бы ни держало короткий пышный рукав платья, оно отказывалось поддаваться.
– Тебе придется потянуть, – сказал Адам. – Я буду отгибать ветви, насколько смогу.
Не без усилий Калли выбралась из живой изгороди. Никогда раньше она не была так счастлива стоять на мощеной дорожке и чувствовать, как неровные камни впиваются в грязные и исцарапанные подошвы туфель. Бедный рукав порвался и беспомощно свисал с плеча. Она надеялась, что горничная тети Гармонии сможет его починить.
Адам взял ее за руку, и она вновь поразилась его росту: она не доставала ему даже до плеча.
– Нам придется незаметно провести тебя назад в дом. Если доберешься до дамской комнаты, там могут найтись нитки и ножницы, чтобы подшить рукав. Я найду Талию, чтобы она принесла тебе накидку на случай, если платье нельзя будет починить.
Калли покачала головой.
– Рукав слишком порван, чтобы привести его в порядок за пару минут. – Она задумалась. – Вероятно, мне лучше вернуться домой. Не хочу, чтобы меня видели в таком виде.
– Тогда я найду твоих тетю и дядю и тихое место для тебя, где ты сможешь дождаться экипажа.
– Спасибо. – Калли попыталась улыбнуться Адаму, но ее губы дрожали. Она не будет плакать. Дрожь пробежала и по телу.
Адам сбросил фрак и протянул его Калли. В этот момент их прервало фырканье. Это было очень красноречивое фырканье, сумевшее передать и раздражение, и порицание. Адам в рубашке и жилете и Калли со свисавшим с плеча оторванным рукавом обернулись на звук. Веточка выпала из волос Калли и упала к ее ногам.
Ее полный ужаса взгляд остановился на потрясенном лице женщины, стоявшей перед ними в шелковом головном уборе, который предпочитают матроны. Миссис Драммонд-Баррел была не только одной из патронесс «Олмака», но, по слухам, и самой требовательной из них. Ее взгляд метнулся от растрепанных волос Калли к ее разорванному и помятому платью, а затем к рубашке Адама. Нетрудно было догадаться, к каким выводам пришла леди: Адам и Калли скандально целовались в саду.
– Прошу прощения, – ледяным тоном произнесла миссис Драммонд-Баррел. Она развернулась, ее длинные юбки зашуршали.
– О, господи, – пробормотал Адам.
Калли быстро заморгала. Их мог бы найти кто угодно, но… пропуск в «Олмак», который тетя Гармония добыла с таким трудом, наверняка будет аннулирован. И что скажут о ней? Об Адаме?
Правила диктовали, что молодая незамужняя девушка никогда не должна оставаться наедине с джентльменом – за исключением мест и обстоятельств, где они находились бы у всех на виду, например в парке или следуя в открытом экипаже. Это якобы предотвращало интимную близость до брака, и малейшее подозрение, что эти установления были нарушены, хотя бы одним недозволенным поцелуем, могло с позором отправить молодую женщину обратно в деревню, поскольку сплетни о ней разлетались со скоростью лесного пожара, и все двери для нее закрывались.
Калли должна была все исправить.
Она побежала вслед за известной покровительницей.
– Миссис Драммонд-Баррел? Пожалуйста, это не то, что вы подумали.
Знатная дама остановилась и повернула голову. Статуя могла бы быть более приветливой.
– Поскольку мы не представлены друг другу, вам нечего мне сказать. А поскольку вы явно отличаетесь распутным поведением, смею заверить, мы никогда не будем представлены.
Она продолжила идти к дому.
– Я пыталась найти кузину! Она была расстроена, и я решила, что она плачет, спрятавшись в изгороди, – сказала Калли тонким от отчаяния голосом.
Миссис Драммонд-Баррел не обратила на нее внимания. Выпрямив спину, леди продолжала медленное шествие к дому.
Адам снова попытался вручить Калли фрак, но она отпихнула его, будто, отказавшись, могла изменить то, что только что случилось. Ее руки покрылись гусиной кожей. Сердце в груди сжалось. Она уже слышала, как скандальные сплетни доходят до леди Джерси, которая не станет молчать.
Но, возможно, миссис Драммонд-Баррел не узнает, кто она? В конце концов, в саду темно, и, как та заметила, их не представили друг другу.
Калли задрожала.
Адам нахмурился.
– Ну же, ты замерзаешь. Уверена, что не хочешь надеть фрак? По крайней мере, он прикроет твое платье.
– Но начнут сплетничать… – Калли запнулась.
– Сплетничать станут в любом случае, – сказал он. – Так почему бы не позволить себе немного комфорта?
Калли взяла фрак, набросив на плечи. Стало тепло, и она почувствовала себя немного лучше, будто фрак был броней против страхов, начавших заполнять ее разум. От него приятно пахло бумагой, чернилами и чем-то слегка мускусным, запах принадлежал исключительно Адаму. Фрак ощущался как ободряющие объятия.
Они были
