Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган
Когда именно возникла идея писать рассказы, связанные с личной жизнью, точно не скажу. (Пожалуй, одной из первых попыток был «Бор Урус», вошедший в книгу «Сефира и другие предательства» [как и «Город собак» в «Широком, плотоядном небе…»].) Наверное, привычка использовать в фантастике личные мотивы сложилась постепенно, как логическое развитие моей творческой манеры. Даже забавно: на занятиях по писательскому мастерству я не раз говорил студентам о том, какой богатый материал для книги могут подарить им собственная жизнь и окружение, притом что сам я научился применять эту теорию на практике далеко не сразу – лишь когда близился к завершению мой второй роман («Рыбак»). Углубляясь в его сюжет, я стал замечать, что некоторые детали встречались и в других моих произведениях. Иногда параллели были неочевидны (например, потоки темной воды или так называемые изначальные деревья), иногда – бросались в глаза (тот же черный город и его потусторонняя охрана). Я вовсе не стремился создать цельную вселенную; скорее, у меня невольно получалось нечто вроде общего контекста, присущего, например, рассказам Роберта И. Говарда о Конане, которыми я зачитывался в детстве.
Можно с уверенностью утверждать, что на развитие моей творческой манеры напрямую повлияли разговоры, которые я вел с Лэрдом Барроном. (Это было в конце двухтысячных – начале десятых годов.) В то время Лэрд активно экспериментировал с различными направлениями: «Дети Старого Червя», Безымянная пара, истории про Джессику Мейс и так далее. Он не раз говорил, что перед тем, как сесть за компьютер, спрашивает у себя, найдется ли кому-то из этих персонажей место в новой истории. Если ответ был положительным, значит, у него возникала сюжетная канва, на которую можно опереться.
Изначально я воспринимал свои рассказы в более узком ключе: рассматривал их либо в рамках определенной темы (история про оборотня или по мотивам Лавкрафта), либо использованного художественного приема (рассказ в виде письма или камерной пьесы), или и того и другого сразу (как сценарий про вампира, например). Если рассказы что-то и объединяло, то только место действия: вымышленный кусочек Гудзонской долины со своей историей. Иногда, как в рассказах, собранных в «Сефире», я понимал, что пишу в заданном ключе, но происходило это не сразу, а уже впоследствии, когда был виден результат.
Однако сейчас я осознанно работаю над рассказами, которые напрямую связаны с фактами из моей личной жизни, а также опираются на материалы, собранные для «Рыбака». Нельзя сказать, что этот сборник – прямое продолжение романа, но события разворачиваются в той же вселенной. Удивительно, как осознанное решение писать, опираясь на собственную биографию, влияет на книгу. Можно сказать, что сюжет романа становится своеобразной рамкой для реальных событий. Или наоборот – автобиография скрепляет вымышленные фрагменты в единое целое. А скорее всего, и то и другое сразу: я решил использовать детали из жизни в творческой переработке, чтобы заново их осмыслить.
Итак, после того как я признался вам, что рассказы во многом автобиографичны, возможно, примечания к ним покажутся излишними. Однако, хоть тексты и опираются на мой собственный опыт, происходит это по-разному, и, наверное, стоит пояснить детали, а заодно обозначить некоторые другие важные моменты. Если не хотите читать дальше, ничего страшного. До встречи в следующей книге!
«Кора». Рассказ в формате воспоминаний был написан для хэллоуинского выпуска журнала «Шок тотем» по приглашению Барри Дежасу. Из всех представленных здесь произведений он в наибольшей степени подходит под определение мемуаров. Когда моя жена Фиона узнала, что вместе с нашим сыном учатся дети, которые не празднуют Хэллоуин, потому что родители не рискуют выпускать их вечером на улицу, она решила, что надо устроить праздник у нас дома. Несколько лет подряд, в том числе после переезда, мы приглашали друзей Дэвида вместе с родителями на торжество, кульминацией которого становились так называемые «Прогулки с привидениями», причем всякий раз с новой тематикой. Однажды младший брат одного из приятелей сына и впрямь закатил истерику, увидев мою жену в костюме богини (по крайней мере, я склонен верить, что под маской была именно Фиона). Периодически в наших развлечениях принимал участие и мой старший сын Ник, а также Лэрд Баррон, которого я считаю лучшим другом. В частности, эти двое исполнили роли чудовища Франкенштейна и безумного ученого. В самый последний раз квест проходил в здании пожарной службы, и помимо обычных гостей присутствовали другие местные ребятишки с родителями. Праздник прошел как никогда весело, но мы с Фионой до того устали, что на следующий год решили взять паузу, после чего «Прогулки с привидениями» подошли к концу.
Наверное, из этого сюжета скоро родится еще одна история. А может, и не одна…
«Самодельные монстры». В детстве я обожал Годзиллу. Пересмотрел все фильмы, которые в те годы, когда не было кабельного телевидения и видеомагнитофонов, показывали очень редко, в неудобное время и с долгими перерывами на рекламу. Разумеется, в техническом плане, со спецэффектами а-ля «человек в костюме» они не шли ни в какое сравнение с фильмами Уиллиса О'Брайена и Рэя Харрихаузена, но любые недостатки компенсировались силой детского воображения. В 1977 году «Марвел» стал выпускать комикс про Годзиллу: тексты писал Даг Менч, а иллюстрации рисовал Херб Тримп. Всего вышло двадцать четыре номера; Годзилла за это время успел побывать чуть ли не во всех штатах Америки: от Аляски до Манхеттена. По пути он разрушил наши главные достопримечательности: и мост Золотые Ворота, и плотину Гувера, и (почти) Эмпайр-стейт-билдинг. Он сражался со многими супергероями, включая Мстителей и Фантастическую четверку, а также с полчищем новых монстров, в числе которых побывали Батрагон, Йетригар, Бета-Зверь и огромная крыса из нью-йоркской канализации. Комиксы я перечитывал так часто, что диалоги и картинки крепко врезались мне в память и всплывают даже сейчас, четыре десятилетия спустя.
Однако чего у меня не было – так это игрушек, с помощью которых я мог бы воспроизвести сюжеты из комиксов или придумать свои. Примерно через год мне купили Годзиллу из серии «Воинов-сёгунов»: высотой в полметра, с пружинными кулаками и языком пламени, который вырывался из пасти, если нажать на рычаг в затылке. Чуть позднее я нашел в местном магазине игрушек еще одну фигурку: довольно реалистичную на вид и с проволочным каркасом, благодаря которому у рептилии гнулись конечности, но острые края проволоки рвали тонкую резину на лапах. Обе игрушки были мне дороги, хотя плохо подходили для игры. Поэтому я взял старую фигурку капитана Кирка из «Звездного пути», снял с
