Сефира и другие предательства - Джон Лэнган
– Именно они и привлекли мое внимание, – ответил Коулман. – Одна знакомая, будучи в Лондоне проездом, подарила мне ее книгу. В последнее время мысли мои частенько устремляли меня к месту моего рождения. Ни одну точку вдоль побережья Гудзона я не назвал бы своим домом, но так много времени в детстве я провел, путешествуя вверх и вниз по берегам реки, которую мы называли Северной [44], что это слово придает очарование региону в целом. Когда благодаря щедрости моей знакомой я стал обладателем записей миссис Барчестер о ее путешествии вверх по Гудзону, я воспринял это практически как предзнаменование того, что мне предстоит вернуться к местам моего детства. А ее описание удивительных бумажных шаров мистера Данна стало, образно говоря, вишенкой на торте. Еще не успев перевернуть последней страницы, я забронировал поездку и написал другому своему другу, испросив, под силу ли ему будет организовать для меня посещение Саммерленда. Он справился, и, – Коулман развел руками, – я имею удовольствие разделить с вами компанию. Насколько понимаю, ваши мотивы носят более духовный характер?
– Мы будем готовиться к моему переходу, – сказал Кэл.
– Прошу прощения?
– Мой муж болен, мистер Коулман, – рукой в перчатке Изабель накрыла руку мужа. – Мы исчерпали все его наследство и большую часть моего в поисках лекарства. Его не существует. Последний врач, к которому мы обращались, – сэр Люк Стретт, быть может, вы о нем слышали? Он достаточно хорошо известен на континенте.
Коулман не был в этом уверен.
– Да, это имя мне знакомо.
– Он сообщил нам, что времени у Кэла немного и что есть лучшие способы провести его, чем гоняться за ложной надеждой.
– Я давно интересуюсь работами мистера Данна, – сказал Кэл. – Мистер Дэвис, сестры Фокс [45]… картина будущей жизни, которую они представили, кажется гораздо более разумной, чем таковая традиционных верований. По возвращении в Бруклин я с головой погрузился в изучении их работы. Я читал их книги, посещал собрания, присутствовал на лекциях. Если бы позволяло здоровье, я бы обязательно посетил одну из их конференций, хотя особой необходимости в этом не испытывал. Того, что я знал, было достаточно, чтобы оправдать мой прежний интерес.
Изабель сказала:
– На одной из лекций мистер Данн упомянул, что иногда помогал людям, чья жизнь подходила к концу, подготовиться к жизни следующей. Впоследствии нам с Кэлом удалось поговорить с этим человеком, и, узнав нашу историю, он сразу же предложил нам свои услуги.
– Вот как?
– Да, – Кэл кивнул. – Мистер Данн мало того, что отказался от той небольшой платы, которую мы могли предложить, но и оплатил нам проезд от нашего дома до своего.
– Как великодушно с его стороны.
– Было… да, это так, – сказала Изабель.
– Возможно, вы предпочли бы, чтобы я отложил свой визит в Саммерленд, – предположил Коулман. – По сравнению с вашими мои причины для этой поездки незначительны. Мне не хотелось бы вмешиваться в планы мистера Данна относительно вас.
– Пустяки, – возразил Кэл. – Вы нисколько не помешаете нам.
– В своем письме к нам мистер Данн упомянул, – сказала Изабель, – что ему потребуется некоторое время, чтобы побыть наедине с моим мужем. Хотя он уверяет нас, что его домашняя библиотека хорошо укомплектована, я была бы благодарна компаньону, который помог бы мне скоротать часы.
– В таком случае, считайте, я в вашем распоряжении, – откликнулся Коулман.
III
Саммерленд, Покипси
16 июня 1888 г.
Довольно своеобразным вышло сегодняшнее знакомство с Пэрришем Данном. Не сказал бы, что размышлял об этом человеке всерьез, но в течение последних нескольких месяцев он занимал мои мысли. Преуспевающий торговец оружием, отмывающий руки от крови, в которой он обагрял их почти двадцать лет ради того, чтобы посвятить себя распространению своих новых спиритуалистических верований – не говоря уже об изготовлении своих замысловатых воздушных шаров, – как может не вызывать интереса такая личность? Я потратил изрядно времени – и страничек в этой записной книжке, – дополняя скудное описание его в книге миссис Барчестер «На север по Гудзону» ради того, чтобы встреча с человеком, которому мои домыслы обязаны своим существованием, стала для меня потрясением.
Внешне он выглядит именно как торговец оружием – нет, не так (зачеркните это), он выглядит как тот, кто его изготавливает, как оружейник, один из тех, кому другие боги поручили ковать свои копья и щиты в недрах курящегося вулкана. До этого момента моей жизни я считал свои пять футов десять дюймов ростом более чем достаточным, однако рост Данна, должно быть, около шести футов и семи-восьми дюймов. Он возвышается до этой отметки подобно горе; никогда не умел определять чей-либо вес, поэтому, наверное, полезнее будет написать, что этот человек кажется столь же толстым, сколь и высоким. Каждый предмет его одежды – черный костюм, белая сорочка, черные туфли – пошит был, видимо, специально для него.
В силу своих размеров лицо Данна, которое в иных обстоятельствах находилось бы где-то посередине многообразия лиц человеческих, ничем особенным не выделяясь, имеет в себе нечто гротескное. Он лыс, и объемистость его огромного черепа неким образом усиливает это впечатление. Толстые, мясистые губы обрамляют рот, крупные зубы которого, кажется, предназначены для того, чтобы отрывать кусками мясо от оленьей ноги. Нос плоский, широкий, пересечен белым шрамом, продолжающимся через правую щеку. Глаза выпуклые, выступают из глазниц так, что кажется, будто он с напряженным вниманием наблюдает за вами.
Если не принимать во внимание его внешность, хозяином Данна можно назвать образцовым. Его карета ждала нас на вокзале, и сам он встречал нас у ворот Саммерленда. (Примечание: необходимо уточнить информацию об архитектуре дома. Уверен, что этот стиль известен как Второй ампир: высокий и узкий, похожий на набор прямоугольников, основаниями которых служат короткие их стороны. Крыша – или крыша мансарды? – напоминает колпак. Белая с черным наружная отделка, свежевыкрашенная, ослепляет днем, черная же блестит. Обширные сады в английском стиле. Расположен на вершине холма с видом на Гудзон и крутые холмы на его другом берегу.) Комната, которую мне предоставили, раза в четыре больше каюты корабля, на котором я пересек Атлантику, и обставлена вычурно.
Однако самая интересная особенность моей комнаты – это небольшой воздушный шар, парящий в ее центре, у изножья кровати. Я перечитывал описание шаров Данна в книге миссис Барчестер снова и снова – один из немногих отрывков в ее произведении, в котором мое увлечение предметом не позволяет замечать никудышность прозы. Неудивительно, что она не воздала должного истинному положению вещей. Взять к примеру размер: миссис Барчестер,
