Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган
Протолкнув в бутылку торчащую из горлышка дольку лайма и глянув на отражение в зеркале за барной стойкой, я произнес тост: «Выпьем за безвестность». Неожиданно кто-то позвал меня по имени. Настроение мигом поднялось; я обернулся и увидел Джоэла Мартина. Точнее, мистера Мартина. Даже сейчас я не смел называть его иначе. Он вел у нас физику и химию, а еще был помощником тренера юношеской сборной по футболу и баскетболу. Незадолго до моего выпуска Мартин оскандалился из-за интрижки с Шинейд Макгаэрн, моей одноклассницей, в результате чего та забеременела, а его с позором уволили из школы.
Выглядел Мартин ужасно. От волос, и без того редких, на макушке осталось лишь несколько пучков. Мутные стекла в очках были исцарапаны – как он вообще через них что-то видел? Щеки обросли клочковатой бородой, не знавшей ножниц и расчески. Он никогда не казался крепышом, был невысоким и тощим; сейчас же в бесформенном черном костюме и вовсе съежился, став ниже ростом. На стойке перед ним стоял полный бокал мартини.
Я в изумлении вытаращил глаза. К моменту окончания школы скандал вокруг Джоэла Мартина был в самом разгаре и с каждой неделей обрастал новыми подробностями. В результате он загремел в тюрьму: сперва в Аргентине, затем в Штатах. Его злоключения были самой животрепещущей темой для разговоров первые два года после нашего выпуска, когда на каникулах я по старой памяти встречался со школьными приятелями. По мере того как против него выдвигали новые обвинения, я успел увидеть в веселом и приветливом учителе физики коварного совратителя, бандита и психопата. Кто бы мог подумать, что он явится на встречу выпускников – причем в настолько потасканном виде?
Возможно, именно поэтому, когда Мартин протянул мне руку, я ее рассеянно пожал. Кожа у него была шершавой, будто он пришел прямо с пляжа, не умывшись.
Интересно, узнали ли его другие ученики? Шинейд, например? Ее я вроде бы не видел. Но, возможно, просто не заметил.
– Как дела? – спросил мистер Мартин.
– Хорошо, – ответил я ровно так, как сказал бы любому другому из присутствующих.
– Чем занимаешься?
– Преподаю в колледже.
– О, правда? В каком?
– В Гугеноте. Здесь, на другом берегу реки.
– Здорово! – воскликнул мистер Мартин с явным энтузиазмом. – Какие дисциплины?
– Английский, – ответил я. – В основном у первокурсников.
– Молодец… Слушай, я тут сижу и пытаюсь вспомнить…
– Что именно?
– Тот розыгрыш, который вы, ребята, устроили в младших классах. Ну, розыгрыш – громко сказано… Просто дурацкая шутка. Помнишь, о чем я?
– Да, когда мы на все лады повторяли одну фразу – «Это что еще за хрень?»
Мистер Мартин щелкнул пальцами.
– Именно. Так кто ее придумал?
– Никто. Увидели по телевизору и решили повторить.
Мартин рассмеялся, хоть и вполсилы.
– Это что еще за хрень? – произнес он и, прижимая руку к груди, ткнул пальцем в сторону зеркала, висящего за баром. – Это что еще за хрень? Это что еще за хрень? Это что еще за хрень? – Он опустил руку. – Помнишь, как я подхватил вашу игру?
Я кивнул. То была самая удачная наша выходка.
– Столько времени с тех пор прошло… – произнес Мартин вдруг с горечью. – Столько воды утекло…
Со сверхъестественной ясностью я понял, что человек, когда-то учивший меня физике и химии, вот-вот затронет темы, которые мне совершенно не хотелось обсуждать. Меня охватило чувство, близкое к панике. Я решил не допивать пиво и уйти. Все равно делать здесь было нечего.
Джоэл Мартин увидел, как я достаю из кармана бумажник, прищурился, но не успел ничего сказать, потому что я выдал:
– Мне пора. Рад был повидаться.
Я встал со стула и, мысленно бормоча себе оправдания, направился к выходу, огибая парочки на танцполе. В зале было жарко и душно; куртка и рубашка прилипли к телу. Я оглянулся посмотреть, сидит ли Джоэл Мартин возле бара, однако в помещении было слишком людно, и я его не увидел.
Воздух на улице приятно охладил разгоряченную кожу. Я снял куртку, вытащил рубашку из брюк. Машина стояла недалеко от входа, возле бетонного ограждения, отделяющего парковку от дороги. Я достал ключи и вдруг услышал, как меня зовут по имени. Обернулся в сторону бара и увидел Джоэла Мартина – тот стоял на пороге, держа дверь открытой. Я вскинул руку с курткой в неопределенном жесте.
Мистер Мартин спросил:
– Завтра придешь?
Я снова помахал ему курткой, нырнул в салон и чуть не сломал ключ, вставляя его в замок зажигания. Отчего-то возникло ощущение, что сейчас в окно постучат и я увижу за стеклом улыбку бывшего учителя. Украдкой покосившись в сторону бара, я заметил, что дверь открыта, но там никого нет. Видимо, Джоэл Мартин только что ушел. Показалось, будто внутри светлого прямоугольника висит облачко то ли пыли, то ли песка, но я спешил унести ноги и не стал присматриваться. Запустив двигатель, я выехал со стоянки.
2
Следующим вечером по дороге в теннисный клуб «Поукипзи» я рассказал о грехопадении Джоэла Мартина своей спутнице Линде. Когда-то мы с ней встречались. После нашего расставания Линда сошлась с профессором из Нью-Йоркского университета, забеременела, бросила ухажера и теперь в одиночку растила двухлетнюю дочь Элейн, отец которой имел право навещать ее по выходным и забирать на две недели летом. Линда работала менеджером в банке Уилтвика и жила с отцом, полицейским в отставке, который души не чаял во внучке. Мои нежные чувства к Линде давно угасли, и пару раз в месяц мы с ней обедали, рассказывая друг другу о личной жизни и жалуясь на работу. Я недавно расстался с девушкой, и Линда согласилась сопровождать меня на ужин по случаю встречи выпускников, чтобы «своими глазами увидеть, в какой среде я сформировался как личность». Разумеется, она понимала, что я стану нервничать перед предстоящим событием, но не рассчитывала застать в столь взвинченном состоянии.
Не успели мы сесть в машину, как она велела:
– Так! Рассказывай, что с тобой происходит.
Начало истории Джоэла Мартина я поведал буквально в двух словах. Вспомнив
