Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова
Кирилл хмурился, натужно пытаясь выловить из своих воспоминаний хоть что-то об этом кинотеатре. Но ему почему-то казалось, что, когда он заходил в зал, все было совсем по-другому, но не могло же это все поменяться за один двухчасовой сеанс?.. Кирилл в недоумении покрутился на месте, еще раз обернулся ко входу в зал, рядом с которым висели обрамленные в большие пластиковые рамки киноафиши.
Мимо проходили равнодушные и незаинтересованные люди, скользя по лицу Кирилла скучающими взглядами, хотя были и те, кто замечал его странное и не совсем адекватное поведение, они подозрительно косились на него и спешно огибали его стороной. Но всех эти людей объединяло то, что все они так или иначе плавно стекались к гардеробу, что находился сразу при входе. Они забирали теплую одежду, вежливо прощались с гардеробщицей и, кутаясь в куртки и пуховики, уходили прочь.
Кирилл потянулся сначала к карманам коричневых брюк, но, не обнаружив там ровным счетом ничего, решил проверить внутренние кармашки пиджака на наличие номерка. Его пальцы нащупали картонку и скомканную глянцевую листовку. Он выудил их, пристально рассмотрел. Это был билет на четвертое место четвертого ряда и маленький рекламный постер, мини-версия киноафиши, что стопками лежат рядом с кассой в каждом кинотеатре.
Заголовок гласил «Вампиры в Ленинграде», а мелким шрифтом внизу красовалась приписка «легенда о картинах Поля Сезанна». Кирилла пробрал озноб. «Так это был все-таки не сон, а… фильм?.. Я посмотрел фильм, а уже потом заснул?..»
Рекламный постер изображал милиционера лет двадцати пяти, темноволосого, кареглазого, с крупными, но правильными чертами лица. Милиционер держал в руках пистолет Макарова и целился прямо зрителю в голову. Из-за его плеча выглядывала черноволосая и черноглазая женщина в ярко-синем платье, к четко очерченным губам, накрашенным алой помадой, она поднесла бокал, наполненный темно-красным напитком. За другим плечом милиционера прятались взявшиеся за руки две девушки, одна угловатая и прямая, как тростинка, а другая с красивыми покатыми плечами и полными руками, у одной взгляд был холодным и пустым, у другой, напротив, теплым и мечтательным, у одной лицо было невозмутимым и серьезным, другая улыбалась широкой очаровательной улыбкой.
«Во всех кинотеатрах страны с 4 августа 2007 года!» – прочел Кирилл.
– О, «Вампиры в Ленинграде»! – воскликнул незнакомый голос над самым его ухом. Кирилл вздрогнул, к нему подошел очень высокий, угловатый парень с большими глазами навыкате и, улыбаясь озорной мальчишеской улыбкой, весело продолжил: – Смотрел недавно на «Лордфильме», неплохой, на мой взгляд. Но все же киношники, как всегда, добавили ложку дегтя в бочку с медом! Столько нелогичностей, столько косяков, мама не горюй! – Парень схватился за голову. – Только вспомни, брат, как, например, главный герой постоянно таскался пешком, как самый настоящий олень, потому что у него была тачка! А окно! Не могу сказать, что я супервнимательный, но даже я заметил, что, когда он первый раз уходил от Вали, то окно было закрыто, но когда он вернулся, оно уже было открыто!.. Ладно, удачи! – И парень, отрапортовав на прощание рукой, прошел в туалет.
Кирилл не помнил, как вышел из кинотеатра. Он чувствовал себя разбитым и потерянным, как бывает после буйного праздника, которого так долго ждешь, но который так быстро проходит; как бывает, когда возвращаешься из неудержимого веселья в реальную, тоскливую и скучную жизнь.
Улица встретила его промозглым ветром, отчего спина Кирилла тут же покрылась мурашками. Он был в неплотном летнем костюме из льна, хотя стоял неприветливый октябрь. Ему казалось, что он пришел в кинотеатр в одном лишь этом костюме и что тогда было лето. Кирилл хотел было подойти к гардеробщице, попросить выдать его одежду, но быстро отказался от этой идеи. Дело было даже не в том, что ему наверняка пришлось бы выслушать целый выговор и, возможно, заплатить штраф за потерю номерка. Дело было в другом: он совсем не помнил, в чем пришел, и как бы тогда он объяснил, где его куртка? В лучшем случае его бы обвинили в воровстве, в худшем – сочли бы за психа.
Он остановился перед входом в кинотеатр, посреди бульвара, разглядывая голые деревья и сухие листья под ногами, что сорвал безжалостный и беспощадный ветер с черных веток. «Куда идти? Домой?» – размышлял Кирилл, ощущая в груди огромную пустоту, которую было нечем прикрыть. Он не понимал, что теперь делать, что вообще делают люди, чем они обычно заняты? Часто людей подхватывает вихрь суеты, но иногда кто-то из них выпадает из этого общего бешеного ритма, тогда этот кто-то оглядывается по сторонам и не понимает, куда и зачем бежал. Так и Кирилл стоял и смотрел на унылые, безнадежно серые пятиэтажки, давно не крашенные стены музыкальной школы, из дверей которой выходили усталые, замученные дети, сознавая полную бессмысленность и бесполезность своего существования. А люди вокруг куда-то спешили, торопились, словно купить сметану к пельменям или сходить в салон на маникюр было действительно очень важно.
– Молодой человек, чего вы встали посреди прохода?! – буркнула ему какая-то женщина, нагруженная сумками с покупками из магазина «CUH», о чем говорили логотипы на фирменных пакетах. «Что за новый бренд?..» Кирилл попятился, пропуская ее тучную фигуру, иначе ему грозило бы быть снесенным с дороги ураганом.
Кирилл двинулся домой. Он помнил, что поругался с матерью. Опять. Помнил, как разозлился, как обиделся, как не хотел возвращаться. Но теперь… Ему некуда было идти, никто и нигде его не ждал. Придется возвращаться. И даже не то чтобы прямо придется, ему почти хотелось этого. Почти – потому что сейчас ему не хотелось вообще ничего.
– Да, да, дом будет сдан через два года. В две тысячи двадцать шестом… – мимо пронеслась девушка, разговаривающая по телефону. Она чуть не ударила своими распущенными и развевающимися от ветра волосами Кирилла по лицу. Там, где она прошла, протянулся густой шлейф сильных духов.
«Через сколько?.. Через два года?.. В две тысячи двадцать шестом?!»
Кирилл догнал девушку, тронул ее за плечо. Та дернулась, отняла от уха навороченный смартфон – Кирилл видел такой впервые – и уставилась на него взглядом, в котором смешались одновременно испуг, удивление и раздражение.
– Извините, – обратился он к ней, неловко убирая руку, – вы не подскажете, какой сейчас год?
Кирилл видел, что девушке сделалось неуютно. В легком изгибе ее губ отразилось отвращение: она не хотела
