Девять жизней октября - И. Ф. Сунцова
– Вот именно, какая разница? Не в образе Димасика же, в конце концов, или Стасика. Самое интересное, наверное, было бы явиться в образе одной из девчонок. Почем тебе вообще знать, не искусно ли я делал вид все это время, сражаясь с вами плечом к плечу то в одном облике, то в другом, а сам потихоньку выпиливал одного за другим или одну за другой. Как тебе версия?
– Кишка тонка, не тобой души созданы – не тебе их убирать.
В. К. громко расхохотался.
– Да я таких душ тысячами в секунду…
– Скучно станет.
В. К. уставился на Настю.
– А вот тут ты права. Но про уборку душ это ты зря, мне, кроме тебя, никого не жалко, если ты, конечно, веришь в чувства.
– С чего такая положительная предвзятость?
– Я тебя не видел. Знаешь, где все товарищи твои сейчас?
Настя замерла. В. К. наверняка знал все, о чем она думала.
– В кинотеатре сидят.
– Каком кинотеатре?
– Самом обычном. Павел, от лица которого я тебе сейчас вещаю, свои изыскания в кинотеатре проводил. То одно скрутит, то другое, то тут проектор подвинет, то так натянет что-нибудь. А потом хлоп – и как в «Алисе в Стране чудес», сначала вошел, погулял по пустым декорациям, примерно как мы сейчас, и вышел. И тут-то его и понесло на чудеса. Избранный.
«Ополовиненный!» – Голос снаружи прозвучал как оскорбление.
– А вы вообще, что такое тогда?
– Нечто сильное, особенно с учетом того, что никто правил до конца не знает, в отличие от меня.
– Так себе ответ.
– Пока опустим. Незнание мира не освобождает от нахождения в нем. Так вот, товарищи твои завязли в кино, сидят и смотрят на себя на экране. Каждый свое кино, кто во что горазд. Но не ты. Анастасии Камышиной вообще в живых нет, а бывшая обладательница души Ахнас Эля, зазноба Павлика, по Завьяловску шатается.
– Завьялову? – машинально переспросила Настя.
– Завьялово я вам с Павликом придумал, чтобы смешнее было. А Завьяловск с кинотеатром не здесь, милая моя. Там старички так просто не оживают, как и Насти.
«Так вот почему Завьялово!» – выпалил неизвестный комментатор.
– Он все-таки умер? – Насте был нужен хоть один точный ответ.
– Ну давай по литературе пройдемся. Человек жив, пока о нем помнят, разве нет?
И снова голос: «Я помню! Я все знаю о вас!»
– Да к черту литературу и тебя. Где я, где старик, кто жив?
– Тихо, тихо. Вот, хороший ведь был фильм с сиренью и самоварами, так нет. Давай сначала, хоть я тебя просвещу.
– Давай с конца, – вдруг услышала Настя голос Ядвиги.
– Мм, какие люди. Еще одна покойная незнакомка.
Ядвига вышла вперед, к поясу были привязаны полусухие пучки трав. Насте показалось, что она почувствовала их аромат. В. К. приторно улыбался светлым лицом старичка.
– Думала, ты в Димасика облачишься, чтобы быстрее Насте мозги пудрить.
– У него даже на качественный флирт кода не хватило, маменькин сынок. А теперь и вовсе поскакушки затеял, не до сердечных дел, Павлик стабильнее, не то что это нехимическое соединение по имени Дима.
– Ты просто понимаешь, что уже не угонишься.
В. К. снова расхохотался.
– Вообще-то ты нам помешала, я как раз объяснял собеседнице, что она мне очень интересна.
– Это у вас с Павликом семейное. Одно дело – кино-галлюцинации устраивать, другое – души растаскивать.
– Яблоко от яблони, – подмигнул В. К.
– Тьфу на тебя, – отмахнулась Ядвига, – ничего ты тут не сделаешь. Отпускай Ахнас, а сам чуди в своем мире сколько хочешь, чай, уже набрался опыта, на века вперед хватит фильмы крутить.
– А потом? – полюбопытствовал В. К.
– А потом суп с котом, – рассердилась Ядвига.
– Кот у отца в суп не пойдет, а то б уже давно… Я его соточку раз сюда затаскивал, сбегает, поганец.
– Вот он, секрет кошачьей молодости, оказывается.
Настя чувствовала, что ее зовут обойти В. К. со спины. «Не слушай мою болтовню, иди, я его отвлеку». Она сделала шаг, еще один, В. К. увлеченно беседовал.
– Думаете, вы меня проведете так просто? – резко и жестко сказал В. К., Настю потащило во все стороны сразу.
– Я тебе не отдам Ахнас, нежить, не отдам!
Из ниоткуда появилась мужская ладонь, а потом и предплечье в закатанном рукаве клетчатой рубашки. Неизвестный, видимо обладатель того самого голоса, потянулся к Насте. Туман вспыхнул, сотни похожих на бикфордовы шнуры огненных канатов понеслись к Насте и Ядвиге. Старушка схватила один из них, вытащила из-за пояса травки, зашептала часто-часто: «Нет огня без огня, нет воды без воды», но платье ее загорелось, платок на голове тоже, Настя закричала. «Детонька, кричи, только со мной кричи!»
– НЕТ ОГНЯ БЕЗ ОГНЯ, НЕТ ВОДЫ БЕЗ ВОДЫ!
Еще одна вспышка. Настя взялась за неизвестную руку и лишилась чувств. Когда она очнулась, рядом лежали травки и пояс Ядвиги, а чуть подальше – старичок. Она, ойкая, почти ползком добралась до него. «Пока не выберусь отсюда, так и не узнаю, жив ли ты, Павел. Бери мою Ахнас, отдаю тебе по доброй воле». Старичок не отвечал. Мимо пробежал кот. Настя заплакала.
* * *
Экран снова пуст. В этот раз я так и не успел посмотреть в глаза деду, прежде чем он исчез, и за него зацепиться, зато вытащил за руку Настю. Вот только оказавшись за экраном в моей руке, ее рука растворилась и никакого тела за ней не вышло. Артем, который зачем-то едет к кинотеатру, а возможно – сколько времени уже прошло? – уже стоит за дверью, никого не увидит. Как бы ни надеялся. Но, может, вышло что-то другое… и он почувствует? Я-то ладно, не верю ни в какие души. Но есть ведь и другие.
* * *
Нас мало, нас адски мало, и самое страшное, что мы врозь…
Марина сразу поняла, что все пошло не так, как планировалось. Серый, клубящийся дым, соленый и с запахом табака, расступился лишь на миг. Он впустил фигуру человека, которого она так ждала. С того самого момента, как Марина услышала от дяди Леши про «перезагрузку», а потом про других жертв, ей стало известно многое. Теперь она была готова к последнему испытанию как никогда прежде.
Не осталось страха, растворилась боль, схлопнулись наивные, рисующие романтичные образы, мечты. Шестнадцатилетняя Марина из 1997-го жила на компьютерном свете, как царевна в хрустальном гробу, целых двадцать семь лет. Там, в реальности, ей могло бы исполниться сорок три. В эти осознанные недавно сорок
