Жемчужный узел - Дарья Прокопьева
– Не волнуйся, все будет в порядке.
Почему-то после этих слов Лизавета начала беспокоиться особенно сильно.
* * *
Выдвинулись следующим утром, едва позавтракав. Инга спешку не объясняла, но Лизавета подозревала – мавка боится попасться. Она и сама беспокоилась: объяснять Ольге, зачем им потребовалось повидаться с русалками, не хотелось, несмотря на заранее подготовленное оправдание. Лизавета никогда не любила врать.
Впрочем, куда больше ее терзали иные опасения.
– Ты уверена, что я не утону?
Они замерли на краю сада. Обе провели в нем немало часов, прогуливаясь меж причудливых растений – когда-то живых, а теперь лишенных влаги, поникших. От остального озера их отрезал прозрачный и переливающийся, словно мыльный пузырь, купол. Он надежно защищал сад от воды – вот почему растущие здесь водоросли чахли, стелились по земле безжизненными щупальцами.
– Не доверяешь? – Инга оглянулась через плечо.
Отвлекшись на растения у себя под ногами, Лизавета не сразу поняла, о чем речь.
– Думаешь, нарочно заманю тебя в воду, чтобы избавиться? – по тону и взгляду было трудно понять, шутит Инга или обижается.
Лизавета на всякий случай решительно помотала головой.
– Нет, но… – горло сдавил спазм. – Не хочу вспоминать, каково это.
– Я же говорила: ничего страшного не произойдет. Я сделаю так, что ты сможешь дышать под водой, как здесь, и даже не почувствуешь разницы.
Тут бы ей впору ободряюще улыбнуться, но Инга излучала скорее раздражение, чем поддержку. Ей явно надоели расспросы Лизаветы, которая никак не могла ей поверить, ведь она помнила: всегда что-то может пойти не так.
– Ну, ты идешь? – Инга требовательно протянула ей руку.
Лизавета вздохнула – все равно у нее не было выбора – и вложила пальцы в теплую ладонь. Сердце тут же отозвалось тоской: совсем недавно точно так же, под руку с Ладом, она впервые ступала в Навь.
Но на этот раз было хуже.
Стоило Лизавете пройти сквозь купол, как на ее плечи навалилась толща воды. Ей показалось, что не озеро – целый океан вознамерился навечно упокоить ее на дне. Руки не двигались, ноги беспомощно дергались, лишившись привычной опоры. Коварная вода подхватила девушку, но не чтобы вынести на поверхность, а закружить, запутать. Мгновение – и Лизавета уже не понимала, где находится: все вокруг смешалось в единое марево, даже силуэт одетой в белое Инги.
«Обманула», – с сожалением подумала Лизавета, и на глаза ее навернулись слезы. Она не знала, почему плачет: от собственной беспомощности, от стыда за совершенную глупость или от боли, которая уже медленно подступала к груди. Лизавета чувствовала – еще чуть-чуть, и ей придется вдохнуть, дать воде пробраться внутрь и окончательно ее…
Жадный вдох. Лизавета схватилась за горло, словно хотела себя остановить, но застыла – вместо воды в грудь хлынул желанный воздух. Она моргнула раз, другой, вновь обретая возможность видеть, что происходит вокруг. Встретилась взглядом с зависшей в воде, скрестившей руки на груди Ингой. Всем своим видом та словно бы говорила: «Выкуси, я свои обещания исполняю». Лизавета подняла руку к лицу, но не смогла к нему прикоснуться. Кончики пальцев задели переливчатый шар, отрезавший ее голову от воды – по виду такой же, как купол, раскинувшийся над домом.
– Как ты? – начала было она, но Инга покачала головой.
Она показала на уши, давая понять, что не слышит ни слова, а затем указала наверх. Лизавета задрала голову – над ними была такая же темнота, как слева, справа и под ногами. Похоже: там ждет привычный мир, и Лизавете не оставалось ничего, кроме как принять ее жест на веру.
Вновь взяв Лизавету под руку, на этот раз крепче, чем в первый, Инга мягко оттолкнулась от земли. Тело, словно ставшее невесомым, послушно потянулось следом – не потребовалось ни двигаться, ни думать. Достаточно оказалось отдаться во власть стихии, которую сейчас воплощала собой Инга. Глядя снизу вверх, как она стремительно рассекает воду, Лизавета окончательно убедилась, что Инга – не просто сварливая девчонка, а законная обитательница Нави. В размытом силуэте, объятом тонкой тканью, не было ничего человеческого.
Наконец над головою забрезжил свет. Лучи солнца запутались в волосах Инги, из-за чего казалось, что вся она светится изнутри. А вскоре свет залил все вокруг – заиграл в воде, заставляя ее искрить, превратил серую мглу в сверкающую голубизну.
Громкий всплеск – и Лизавета вырвалась на свободу.
Ее сразу же ослепило солнце, оглушили звуки жизни на поверхности. До сих пор Лизавета не обращала внимания, но под водой царила гнетущая тишина: там не шумела листва, не пели птицы, не доносились голоса переругивающихся вдали крестьян, не плескались волны озера. Здесь же было все это, и даже больше – поначалу Лизавета растерялась от обилия шорохов, хруста, скрипов, чириканья, кваканья…
– Скучала? – Инга тоже оказалась тут как тут.
– О, да! – вырвалось у Лизаветы.
Ей не хватало тепла солнца, яркой зелени, мягкого песка под ногами. Выбравшись из озера, Лизавета стянула туфли и зарылась в песок пальцами ног, ощущая заигравшую на губах улыбку. Которая, впрочем, быстро исчезла, когда всколыхнулся пробирающий до костей ветерок.
– Иди сюда, – заметив, как Лизавета застучала зубами, Инга милостиво махнула рукой.
От одного ее движения платье на Лизавете высохло – лишь облачко белого пара поднялось ввысь. Лизавета проводила его задумчивым взглядом, пока оно не рассеялось – или не стало частью облака, проплывающего по небу.
– Спасибо.
Инга довольно хмыкнула.
– Обращайся. Ты сама как, на ногах стоишь?
– Стою, – прислушавшись к себе, Лизавета кивнула. Наклонилась, отряхнула от песка ноги, натянула кое-как туфли. – Я готова, идем.
Они двинулись мимо дома Ольги и расположившейся позади бани – дальше, чем Лизавета заходила когда бы то ни было.
– Веди себя тихо, – наставляла ее Инга, пока они медленно приближались к раскидистым деревьям. – Нам придется пройти через владения лешего, а он… не очень жалует людей.
– Почему? – Лизавета была уверена, что Инга нарочно не сказала о лешем заранее.
– Местные предпочитают не ходить глубоко в лес. Им кажется, кто-то запутывает тропы. – Инга выразительно посмотрела через плечо. – Вот только на самом деле им не кажется.
Последние слова прозвучали так зловеще, что Лизавета поежилась. Умом она понимала, что мавка вряд ли потащила бы ее на верную гибель, но не смогла удержаться от вопроса:
– А ты уверена, что он не запутает наши тропы?
– Уверена.
Бравада Инги успокаивала, хотя и не внушала особого доверия. Ей было не чуждо хвастовство, и теперь Лизавета не могла однозначно сказать: действительно ли Инга сумеет защитить их от лешего или лишь тешит себя мнимой надеждой.
– Да не волнуйся ты. – Инга ткнула Лизавету локтем. – Лесьяр своих не трогает.
– Но я не своя. – Лизавета скрестила руки на груди.
– Ты со мной. Правда, не тревожься раньше времени. В этом лесу никакая опасность нам не грозит, каким бы жутким он ни выглядел со стороны.
Насчет последнего Инга точно была права. В отличие от редкой поросли на том берегу, где расположилась деревня, здесь лес был густым и темным. Высокие сосны подпирали макушками небо, грозно нависая над крошечной по сравнению с ними избушкой. Когда они подошли ближе, Лизавете пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть вершины деревьев: отсюда казалось, что они способны проткнуть насквозь облака, заставляя их пролиться дождем.
В тени густой хвои было прохладно и тихо. Лизавета поежилась, переступая через границу леса, будто через порог. Не удержалась – пока Инга ушла вперед, быстренько поклонилась деревьям и прошептала:
– Извините, пожалуйста, господин леший, что вот так вторглись!
Никто, конечно же, не откликнулся – если не считать ветра, зашумевшего где-то высоко в ветвях, и Инги, каким-то чудом расслышавшей ее слова.
– И чего ты ждешь? Что он выйдет поздороваться?
Лизавета пожала плечами. Что бы Инга ни говорила, а на душе после извинений стало спокойнее. Даже шлось легко: одежда не цеплялась за кустарники, ноги не запинались об исполосовавшие землю корни деревьев.
Скоро вдалеке показалась река. Лизавета сначала заметила отблеск солнца в воде и лишь затем услышала шум водоема и голоса русалок, ждавших гостей. Наконец они сами показались из-за деревьев: четыре силуэта в простых серых платьях. Все суетились над расстеленным на берегу
