Камень-1. Часть 3. Суета сует и никакой войны. - Александр Бельский
— А ну, стоп… Николай, не говори ерунды, о которой будешь жалеть потом. Конечно, заплачу. Если тебе так важно, то потом отдашь. Всё я понял, клянусь бородой первопредка. Прослежу. А получится — так и весточку тебе пришлю в форт.
— Может и так статься, что мне её не смогут передать, — кривовато ухмыльнулся Полухин, — Тут сейчас такое… Пожар в борделе во время переезда при наводнении. Этап «наказание невиновных и награждение неучаствовавших».
— Ага. Понятно. Чего ж тут не понять…
— Ладно, я побежал. А вы особо не рассусоливайте тут. Оно, конечно, ваши пропуска жандармерия отметила, но… Проще будет, если успеете убраться из форта до смены караула. Всем проще.
Полухин пожал могучую лапу старейшины, затем попрощался с Гимли и, наконец, с Камнем. Вздохнув, он повернулся и направился в штаб.
— Залезайте, я за руль. А вот «рассусоливать» это что такое? — глядя ему вслед, спросил Рарри.
— Сусло — это то, из чего пиво сбраживают, — проворчал Гимли.
— А, понятно. Ну, нет, пиво мы тут варить точно не будем. Поехали!
Глава 3
Глава 3, короткая, в которой герой медленно едет за старейшиной, знакомится с хитрым ефрейтором и работает грузчиком. А родичи (и не только они) вновь много курят, что вредно для здоровья! Но помогает успокоить нервы.
Ехать, правда, было недалеко. Но долго. И сесть за руль у Рарри тоже как-то не случилось. Сипаи долбили по форту из полковушек и миномётов обильно и долго. Правда, большая часть выстрелов из пушек была шрапнелью, да и фугасные снаряды больших воронок не давали, так, по колено, да и диаметром в метр, ну а миномётные воронки вообще для ЗиЛа препятствием не были. Но, во-первых, почти все пути проезда были заняты техникой. Или разводом, который всё никак не заканчивался. А, во-вторых, пропарывать шины зазубренными осколками желания было мало, а матерящиеся в полный голос водители жандармской колонны, «лечащие» нахватавшие осколков скаты своих машин, убеждали в том, что шансы на это ой как велики. Камня от греха подальше оставили в кабине, за рулём, да и дороги никто из них, кроме старейшины, не знал. Так что в итоге Рарри шествовал перед машиной, и выбирал путь, да ещё отбрасывал с дороги наиболее подлые по виду железяки, а ЗиЛ полз за ним. Прелесть ситуации, когда старейшина чистит им путь и идёт пешком, а они, хоть и со скоростью хромой черепахи, но всё же едут, развеселила ур-барака. Правда, до щели, в которой было укрыто их добро, ползли долго, не меньше четверти часа. На удивление Рарри, всё было на месте. Возможно, потому, что перекрытая щель охранялась молодым ужасно конопатым и ужасно лопоухим ефрейтором.
— О! Попов! — узнал его Рарри, — Ну вот ты скажи… Целого ефрейтора, да ещё и писаря, в сторожа нам определили! Проштрафился, никак?
Попов снисходительно улыбнулся:
— Ага, как же. Я что, дурнее трактора, в штабе сейчас торчать? Там сейчас война и немцы, и живые завидуют мёртвым, а тут никто нервы не треплет и кишки не мотает, так что мне, пожалуй, все завидуют сейчас, как мёртвому. Одна беда, курево кончилось. Вы вот, товарищи гномы, табачком не богаты?
Отказывать солдатику, сторожившему их пожитки, было как-то неловко, но прижимистый Рарри всё же попытался съехать с темы:
— Трубочный у меня, папиросы не курю.
— А и не страшно, бумажка есть, я козью ножку скручу!
Крыть было нечем, и Рарри полез за кисетом. Лопоухий Попов ловко скрутил здоровенную самокрутку, прикурил, и с блаженным видом выпустил струю дыма. Тем временем Гимли и Дарри выбрались из кабины, и раздосадованный старейшина накинулся на них:
— Ну, чего встали-то? Давайте загрузимся уже поскорей!
Они быстро закинули в кузов все вещмешки и тюки, и сверток с винтовками тех, кто был в управе, а ещё пожитки, оставленные Волковым заботам Полухина, включая тщательнейше упакованную в брезентовый чехол «Секиру Дьюрина». Хитрый Попов изобразил желание помочь, вот прямо как только докурит, но докурил уже к самому завершению погрузки. Правда, поскольку в штаб ему явно не хотелось, а делать у опустевшей щели было больше нечего, он отправился с ними к машинам, припаркованным у крепостной стены ближе к аэродрому. Поскольку дорогу Попов знал, Рарри бестрепетно выгнал Камня из-за руля и сел за него сам. Теперь передовым дозором шла молодежь. Общительный Попов познакомился с Дарри, заметив, что в форту его раньше не видел. Это было сказано не от подозрительности, а так, к слову и с интересом. Их историю писарь знал, и ему и в самом деле было любопытно, как оставшиеся в городе гномы уцелели. Поскольку вопрос был задан обо всех гномах, то Камень почти и не покривил душой, сказав, что они к началу мятежа были на рынке, а потом прорывались с рыночной площади в управу. Попова это только раззадорило на новые вопросы, и Дарри подробно, надеясь растянуть свою повесть до машин, а там её закруглить ещё до упоминания опасных моментов, сославшись на занятость, рассказал о том, как они очутились на рынке, не забыв упомянуть и о своём желании полюбоваться на невиданные им до того самолёты. Тут тема их анабасиса и увяла, к облегчению Камня, сама собой. Лопоухий писарь, хоть и не принадлежал к лётному составу, рассказывать о самолётах любил, и явно мог долго вещать на эту приятную для него тему. Что и сделал, заливаясь, как тетерев на току. Впрочем, поскольку в штаб он вовсе не спешил, дорогу при этом от
