Время перемен - Владимир Владимирович Голубев
Через полчаса езды к небольшому каравану присоединилась ещё повозка – в ней ехала семья самого́ Орлова и его охрана. Весь путь должен был быть проделан под видом отъезда русского посланника из ставшего опасным Парижа. Досматривать влиятельнейшего аристократа, да ещё и представителя важнейшего торгового партнёра Франции, никто не должен был.
При определении маршрута опять-таки первую скрипку играла Мария Антуанетта – она настаивала, чтобы путь беглецов лежал в земли Священной Римской империи, в Кобленц[9], где стояли части армии её брата.
Орлов предлагал двигаться к Бресту, где король нашёл бы полную поддержку флота и морской пехоты, многочисленных, хорошо организованных и верных королю. Кроме того, почти всё население Бретани также настроено роялистски, а ирландцы, вообще были готовы глотку перегрызть за доброго короля Луи. Именно оттуда могло бы подняться движение за возвращение власти монархии. Силы, которые готовы поддержать Людовика, там были столь обширны, что, возглавив их, можно было уверенно говорить о полном изменении обстановки в стране.
Однако королева категорически отказывалась верить французам вообще, видя надежду только в немцах. Пришлось остановиться на компромиссном варианте – двигаться опять-таки к армии маркиза де Буйе, засевшей в крепости Монмеди[10] в Лотарингии[11]. Там королевская семья должна будет разделиться – Мария Антуанетта и дети отправятся в Кобленц, а сам Людовик присоединится к войскам.
План был продуман до мелочей – в пути беглецов сопровождали полтора десятка лучших морских солдат, служивших с самим Сюффреном, разъезды де Буйе должны были встретить караван уже возле Реймса[12], были предусмотрены три смены лошадей. Но, казалось, сама судьба была против.
До Шато-Тьерри[13] всё шло как по маслу, король и его домочадцы, панически боясь преследования, сидели очень тихо и выполняли все указания охраны. Но потом ощущение свободы сыграло злую шутку, король громко смеялся и постоянно выглядывал в окно, рассматривая прохожих, а королева начала капризничать, требуя привычных удобств. Удержать их уже было невозможно.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
В Сент-Этьен-о-Тампль[14] был большой праздник – в город прибыла местная звезда, Дени де Сен-Пьер. Сен-Пьер был одним из самых молодых депутатов Учредительного собрания, членом якобинского клуба, известным писателем и оратором. Молодой человек достиг наибольшего успеха из всех жителей городка за всю историю его существования, его знали и им восхищались. Прибыл он на Родину по весьма печальному событию – его престарелая матушка ушла в мир иной, но удержаться от жарких речей он и здесь не смог.
В город приехало множество жителей окрестных городков и сёл и на улицах Сент-Этьена стало неспокойно. Местные мясники, братья-близнецы Жан-Пьер и Жан-Жак Клеро, огромные туповатые, но очень добрые ребята волновались по этому поводу.
- Смотри-ка, братец, а это что за подозрительная морда?
- Что ты, братец, я его знаю, это Дютри, он зеленщик из Буи.
- А это?
- Да, этого я не знаю… А с ним ещё один, смотри-ка, у него нож!
- Вот, а где наша Национальная гвардия? Где она?
- Где? В кабачке папаши Жерара – сидят и пьют его вино! А нас тут скоро всех зарежут!
Жан-Пьер достал из чулана огромную, ещё прадедовскую аркебузу, ржавую, с раструбом на конце и принялся её готовить к стрельбе.
- Братец, ты не боишься…
- Чего? Новое же время!
- Хорошо… — пробормотал Жан-Жак и притащил из сарая во дворе жуткую дубину, которую брал с собой, когда ездил за скотом по деревням.
Город гудел от напряжения, почти все обыватели вооружились кто чем мог, а уж появление трёх десятков явно немецких кавалеристов вызвало настоящих взрыв эмоций. Сен-Пьер, сжимающий в руках шпагу, сам повёл горожан на подозрительных гостей. Увидев несколько сотен возбуждённых местных жителей, всадники немедленно ретировались. Уже к вечеру скорым маршем из Шалона[15] прибыло почти двадцать местных гвардейцев – всем было очевидно, что на депутата Учредительного собрания готовится нападение.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Королевский кортеж приехал в Сент-Этьен почти затемно. Предполагалось, то здесь их будут ожидать люди де Буйе, заодно там и лошадей сменят. Солдат маркиза в округе не наблюдалось, это именно их прогнали из города, и командир конников разумно решил не гневить Бога и подождать короля чуть дальше, где люди спокойнее. Зато вот возбуждённых горожан было в достатке. На центральной площади вдохновенно вещал какой-то оратор, призывая к свободе, равенству и братству.
- Не сто́ит выходи́ть из экипажей… — попробовал было удержать венценосных особ Орлов, но они от его забот отмахнулись.
- Я устала от дороги! Я хочу пройтись и подышать! – отказывалась слушаться Мария Антуанетта.
- Мой народ не причинит мне вреда! – поддакивал супруге король.
- А бежим мы разве не от Вашего народа? – пробовал апеллировать к их разуму граф Чесменский, но его не слушали.
Королевская семья вывалилась из повозок, где и вправду было душновато, и принялась сновать по городу. Их охранником пришлось несладко, за каждым устремилось всего по два переодетых в гражданское солдата, чего явно было недостаточно, учитывая многолюдность улиц.
- Подведут они нас, Алексей Григорьевич, под монастырь! – скрипел зубами Сидоров.
- Это же опасно! А как же дети? – вторила ему жена посланника.
- Надо ускорить смену лошадей и уезжать отсюда немедленно! – принял решение Орлов и почти бегом отправился к хозяину постоялого двора, который вместе с собственными детьми неспешно выпрягал уставших скакунов.
Но события уже неумолимо катились потерявшей управление телегой под откос… Король принялся непринуждённо болтать с галантерейщиком, снимавшим со своей вывески королевскую лилию[16]. При этом Людовик вовсе не позаботился прикрыть лицо, и его смогли разглядеть прогуливавшиеся местные нотариус и кюре.
- Где-то я видел это лицо… —
