Дионисов. За власть и богатство! IV - Андрей Валерьевич Скоробогатов
— Понятно, — усмехнулся я, почесав его за ушком. — Деятельный пацифист. Нас не трогают и мы никого не трогаем? Да? Ух ты моё мурчащее животное! Веришь в победу, да? Веришь? Я вот тоже верю.
Только я никому из своих не сказал, что только верить в неё мне и остается. Потому, что реальных путей к ней я не вижу.
Может, действительно сдать завтра Фламберг? Людей спасу, а сам на прорыв с Мечом Бури. Может удасться уйти…
Но я это подумал не очень всерьез. Я слишком хорошо видел сегодня как поступит Клеткоголовый с взятыми в плен алкохимиками. Это была очень убедительная демонстрация. Своих близких одних с этой тварью я не оставлю. Только когда я сдохну. Только через мой труп. Не иначе. Не раньше.
Значит остается одно, встать завтра на пороге дома и сражаться, пока ноги держат. А потом до самой смерти грызть подошвы шагающих по мне врагов…
Клянусь, отгрызть им все подметки на их хромовых сапогах.
Я распустил военный совет, посоветовал всем попытаться поспать, день завтра будет тяжёлый.
И сам поднялся к себе в комнату, на второй этаж и попытался улечься спать, но только ворочался с боку на бок, не в состоянии заснуть. Мысли одолевали. Как быть и что делать. И что мог сделать раньше, если бы вовремя озаботился. Подсчитывал все упущенные шансы, свернуть с дороги что привела сюда нас всех…
Такие вот у нас дела. До утра мы доживём. А вот, что будет после, я уже не знаю.
Златозубый. Ультиматум этот безумный. Клеткоголовый. Оторванная голова…
Я маялся этим мыслями и не мог заснуть.
А потом, незадолго до полуночи, в мою дверь постучали.
— Пошлите прочь, дайте выспаться! — грубо рявкнул я.
Ведь знают же, что за ночь завтра будет? Какого хрена лезут⁈
— Это… я, Саш, — послышался голос Ангелины.
Какой-то виноватый даже голос. Так поздно она ко мне почти никогда не стучалась.
Ох-ох-ох… И чего теперь делать?
Да ясно, что. Когда как не сейчас. Я встал, открыл дверь.
— Заходи, — разрешил я.
И она вошла… в шали, накинутой поверх ночнушки, в тёплых носочках. А лицо испуганное, взволнованное. Совсем не такое, какое бывает у Смертоносной Девы.
— Я тут это, подумала…
И замолчала, глаза в пол уткнула. Как нашкодившая юная девица.
— Ну. Хорошо подумала? Надумала чего? — усмехнулся я.
— Вот ты скажи. Мы же завтра помереть все можем?
— Можем, Ангелиночка, — кивнул я. — Можем. И что ты хочешь мне сказать?
Было немного жестоко, но прямо-таки захотелось, чтобы она это прямо сама сказала. Ангелина поджала губы, долго не решалась, я всё это время ждал, а потом всё-таки выдала гневную тираду:
— Саша! Ну поставь себя на моё место, ты бы хотел девственником помереть⁈ Ну нет же, конечно? И ты не помрёшь. Ты тут всё княжество между делом оприходовал! А я!.. Всё из-за убеждений. Из-за этой силы проклятой! Из-за винограда этого! Ну хочу! Не буду!
И ножкой топнула, гневно так и грозно. А сразу на ножку эту засмотрелся. Пришлось встать, подойти, обнять.
— И тебя, главное, не интересую как девушка, — пробубнила, упершись лбом мне в плечо. — Коллегу только во мне видишь, так? Партнёра по бизнесу. И инструмент для виноделия. А вокруг разные девицы увиваются, конечно, они куда опытнее меня. И красивее.
— Ангелина, — признался я. — Ты очень красивая. Разумеется, я хотел избавить тебя от этого твоего недостатка с самой первой нашей пляски на винограде. А может, и раньше — как только ты мне об этом сообщила на стоянке в Гельсингфорсе. Еле сдерживался.
— Правда? — как-то так наивно, но вполне искренне спросила она, взглянув мне в глаза. — Может… всё-таки поможешь? Я вообще давно решила, что мне нужен хотя бы простой механический процесс… ну, с толикой нежности разве что.
— Конечно помогу, — кивнул я. — Я тебя прямо сейчас помогу. Раздену тебя, и мы всё это сделаем, хорошо?
— Хорошо! — обрадовалась она, а потом вдруг изменилась в лице. — А кто тогда виноград давить будет?
— Я уж найду, думаю. Среди служанок кастинг проведу.
— Ага, — кивнула Ангелина. — И что теперь делать? Ты говори, я же ничего не умею.
Я кивнул. Мы стояли некоторое время молча, потом осторожно поцеловались, потом я принялся её медленно раздевать… И вроде бы всё так неспешно и тихо…
А потом сработала долго скрученная пружина. Вот воистину, в тихом омуте черти играют в шахматы… Чёрт возьми, как это было безумно, громко, быстро и даже местами травмоопасно! Я быстро смирился с тем, что о происходящем, несмотря на крепкие стены спальни, узнают все домочадцы, а также нападающая армия и жители соседних хуторов.
А потом она меня напугала. В самый кульминационный момент вся поверхность её тела вспыхнула на миг тем же самым цветом, что и виноград, который она топтала при луне, а потом всё погасло, всё закончилось, и мы обессиленные рухнули на подушки.
Смертоносной Девы больше нет, понял я. Смертоносная Дама? Смертоносная Мадам? Нет, не звучит…
Пока я приводил в порядок дыхание после, она быстро привела себя в порядок, собрала вещи, пробормотала:
— Спасибо… спасибо… Чёрт, даже не верится… Я уйду, тебе надо выспаться…
И выпорхнула за дверь, как была, босая и голая.
Наконец-то это случилось! Чёрт, я, в общем-то, был даже счастлив, закрывая дверь.
В том числе, потому что теперь я высплюсь. Я же точно высплюсь?
Как выяснилось, нет.
— Искандер… я тоже хочу, — послышался голосок Тисифоны.
Глава 119
Огонь на поражение!
Две девушки за ночь? Вы серьёзно? Нет, физически я чувствовал, что смогу. Более того, даже хочу. Обычно чувствуешь измождение, а тут какой-то невообразимый прилив сил и полное отрешение от нравственных барьеров.
Не иначе, как магия огня. Хотя с моральной точки зрения — не то, чтобы я был целомудренным и в этой, и в прошлой жизни, а если покопаться в памяти, то можно вспомнить и ещё куда более экстравагантные вещи, касающиеся количества девушек в постели.
Но сейчас другой мир и другое время, и я это решительно
