Дионисов. За власть и богатство! IV - Андрей Валерьевич Скоробогатов
К тому же, это были не абы какие девицы из модельного агентства, это были очень близкие и важные мне девушки, высокого социального статуса. Которые доверили мне очень важное и серьёзное событие в жизни.
С другой стороны, сказал некто на противоположном плече… было бы куда хуже, если бы от стресса у кого-нибудь заехали шарики за ролики, и вместо двери моей комнаты девичья рука постучалась в каморку Ваки Два Пера. Или в палатку наёмника. Или ещё куда-нибудь.
Я-то хотя бы могу быть нежен и смогу приоткрыть дверь в мир плотских утех не с ноги, а осторожно и деликатно.
К тому же, конкретно Тисифона повидала достаточно дерьма, а совсем недавно ещё и видела смерть близкого друга. К тому же, она очень боялась завтрашнего утра, и абсолютно точно была в меня влюблена.
К тому же, она была красивая.
Что-то слишком много аргументов «за», не так ли? Я подошёл к двери, открыл и обнаружил, что, в отличие от Ангелины, Тисифона зашла с козырей.
Одежды на ней уже не отказалось.
— Заходи. Только тише. И ни слова Ангелине — и про Ангелину.
Она сразу бросилась ко мне в объятия, и я донёс её до кровати. Тихо шептала что-то на незнакомых запретных языках, успешно сдержала необходимый порог громкости, учитывая происходящее. И всё вышло как-то так нежно, плавно и спокойно, а потом ещё свернулась клубочком у меня на груди, отчего, конечно же, меня разморило, и с чувством выполненного долга сладко уснул.
И, конечно, не проверил, закрыта ли дверь…
А проснулся я оттого, что прокравшаяся под утро в комнату за потерянным носком Ангелина обнаружила Тисифону у меня в кровати и истошно завопила прямо нам в уши:
— МЕГЕРА! Ненавижу! Вас обоих!
После чего наглухо закрылась у себя в комнате, не давая никакой возможности успокоить и объясниться.
— И чего она так? — сонно потянулась Тисифона у меня в постели. — Ведь так же честнее вышло…
Ага, действительно, усмехнулся я. И чего она так? Честнее же…
* * *
Ну вот и настало утро. Утро нашей последней битвы.
Я поднялся до рассвета, побрился начисто, переоделся во все чистое, как и положено в таком деле.
Вспомнил ночь… Таким замечательным утром я не был готов умирать. Не сегодня.
Но, возможно, придется. Но так не хочется…
Спустился вниз.
Меня там уже поджидали.
Все мои близкие, Тетка, Ангелина, Тисифона, Кристобаль и Вака. И Нанотолий, конечно, пушистым воротником на шее у Ангелины.
— Доброе утро, Александр Петрович. — произнесла свежая до отвращения Тисифона.
Как и не было этой бессонной ночи.
— Утро добрым не бывает, — сухо процедила в сторону все ещё сонная и лохматая со сна Ангелина.
Да уж, ночка была нелегкой, и её последствия ещё будут мне долго аукаться. Вот же блин. Такой конфликт легко не разрешить. И не у кого помощи просить, это моё и только моё личное дело.
Кстати.
Я протянул руку и снял трубку с телефона. В трубке ни звука. Что ж. Этот канал связи прерван. Следовало ожидать… Мы здесь одни. Надежда только на себя.
Я повесил трубку, повернулся к девушкам.
Тисифона смотрела прямо и гордо, Ангелина смотрела куда-то в сторону.
Вот же нескладуха у меня тут с вами, девченки мои, феерическая просто, блин… И уже не успеть с этим разобраться.
Война.
— И вас также, дорогие мои, — вздохнул я. — Рад вас видеть вас всех.
Целовать никого не стал. Подерутся ещё…
Но, несмотря на подчеркнутый антагонизм, мои девушки слаженно помогли мне обрядиться в доспехи, доставшиеся после матча в имперскую лапту, дополненные уцелевшими частями доспеха Рыцаря Воздуха: наплечником, наручем и перчатками. Тётка Марго подала мне перевязь с фиалами, я перекинул её через плечо.
Вака подал мне мой двуручный Меч Бури с весело мерцающим элементалем воздуха в эфесе, Кристобаль его раскачал перед боем, скормив ему аж два элементаля поменьше, вон какой жирненький стал. Сам меч я подвесил, зацепив одно из плеч крестообразного эфеса, за специальный крючок на высоком левом наплечнике.
А Кристобаль подал мне хорошую идею:
— Используй силу меча с толком. Сейчас тебе доступны три различных аспекта по очереди, или один усиленный втрое, но в одном ударе.
Ого. Это он очень кстати меч мне прокачал!
Моя личная данайская певица стоит в стороне, впитывает всё происходящее широко открытыми глазами, пометки в блокнотике делает. Сразу видно, работает человек. Собирает материал для очередного хитового эпоса. Тут я за неё спокоен. Материала будет с горкой.
— Копишь вдохновение? — усмехнулся я ей.
— Скоро будет новая песня, — ответила она. — Я всегда возвращаю свои долги.
Это какие еще долги? А-а. Это она вспомнила своё обещание мне за спасение её в доме Дану, чёрт знает когда уже. Хм! Я посчитал сложенные ею песни в уме и сказал:
— Ты уже сложила три песни, как и обещала. Твой долг мне уже возвращен.
— Эту я сложу для собственного удовольствия, — улыбнулась мне певица. — Обещаю, её никогда не забудут. Я про другой долг.
Ну, и отлично, хоть у кого-то всё идет как следует.
Я покрутил рукой в наруче, покрутил головой в каске, попрыгал словно на проверке перед ответственным матчем в имперскую лапту, ничего не болтается, не звякает.
Ну, что ж, к битве я, пожалуй, готов.
Готовы ли все остальные?
Народ, конечно, храбрился, но было видно, что всех гнётет самое ближайшее будущее, то, что их там ждёт и чем всё кончится. Надо бы их приободрить как-то всех. Настоящих бойцов, среди людей оставшихся защищать мой дом, было немного.
Поэтому, за полчаса до истечения срока ультиматума, в семь тридцать утра я собрал всех моих людей в столовой зале.
— Через тридцать минут начнется битва, — сказал я. — В которой мы будем сражаться не за корону или августейшее лицо. Мы будем сражаться за самих себя. Потому что те, кто думают выжить в плену, умрут смертью более страшной, чем смерть в бою. Я могу вам точно сказать, смерть в бою не страшна. На нашей стороне слава, и удача, и вера. А что у них? Деньги? Численное преимущество? Это не их преимущество. Это наше преимущество. Так что остается у них? Ничего, кроме самообмана. Сегодня мы научим их войне. Мы убьем их всех, верьте мне.
Аплодисментов не было, впрочем, я
