Рейд за бессмертием - Greko
— Сигналами рожка, — охотно пояснил Вася. — Сигналы эти горнистам нужно знать назубок. И помнить, когда и какие применять. Их еще и меняют каждый день, чтобы чечен не привык.
Офицеры пригорюнились. Они знали, что их ждет не увеселительная прогулка. Но что будет так трудно⁈
— Я вам, Вашбродия, еще вот что скажу. Про эполетики забудьте! И заранее солдатскими мундирами обзаведитесь. Офицеров в первую очередь отстреливают. Там, — указал Вася на юг, — только так! Если в бой пойдете с солдатами, вам шашка понадобится, а не та ковырялка, с которой ваш командир в канцелярию заявился.
— А говорят, многие офицеры в черкесках ходят. Правда?
— Еще как ходят! — подтвердил Вася. — Вот ближе к Червленой подойдем, я вам и не такое покажу!
Несмотря на все уговоры, Вася остался верен своему слову. Когда через девятнадцать дней отряд добрался до последней ночевки перед Червленой, делая в день 20–25 верст, утром перед входом он поменял надоевший, продубленный потом тенгинский мундир на свой черкесский наряд. Побрился наголо. Подравнял кудлатую бороду, которую с трудом отстоял перед командиром отряда.
— Ну, как? — спросил офицеров, с которыми сдружился за время похода.
— Блеск! — восхищенно отозвались все. — Глядите, господа, и кинжал, и шашка. Вася, где прятал?
— В чехле с винтовкой, — пояснил Девяткин, пряча улыбку в пышных усах.
— Вылитый абрек!
— Так мне так и положено выглядеть!
— Это ж в каких войсках так наряжаются? — изумились обер-офицеры.
— В летучем отряде юнкера Дорохова! — важно ответил унтер.
— Того самого Дорохова⁈ Правда⁈
— Вот вам крест!
— А как к вам попасть? — заинтересовался тот юнкер, что любил ойкать.
— Вам — никак! Выучка нужна особая. Одной храбрости мало будет. Наречиями местными надо владеть. На коне держаться так, будто на нем родился. И быть готовым к любым походным трудностям. Не говоря уже о том, что голову следует брить и бороду отпустить.
— Фу, — отозвался один обер-офицер из компании белевцев. — Борода — это не изысканно!
«Ага, — подумал Вася и погладил свою бороду, — а ваши обезьяньи бакенбарды — верх утонченности. Барбер-шоп по вам плачет!».
— Забудьте, Вашбродь, про такие понятия, как «изысканно». «брезгливо» или «неуютно». Там — Терек, — Вася махнул рукой на юг. — За ним все по-взрослому.
«И там меня ждет разговор с Глашей, — подумал Вася. — Как то она меня встретит?»
[1] По другой версии Губиш (Губаш) Мулкоевский нанес Шамилю двенадцать ран, в том числе, и такую, после которой имам долго не мог пользоваться седлом.
[2] «Черными» солдатами чеченцы назвали элитные полки куринцев и других кавказцев, носивших не красные, а черные околышки на своих фуражных шапках.
[3] Казюки — ироничное прозвание туляков с намеком на казацкое происхождение. Тульские засеки охраняли отряды казаков, не имевших никакого отношения к запорожцам и донцам. Так назывались отряды пограничной или окраинной стражи Московского царства. Василий ошибся. Белевский полк квартировал не в Тульской губернии, как можно было заключить из его названия, а в рязанском Зарайске.
Глава 23
Коста. Черноморское побережье Кавказа, июнь 1840 года.
Полученная мной травма оказалась не такой страшной, как я себе нафантазировал. Никакой глаз у меня не выскочил. Удар тупым предметом правее носовой перегородки повредил тонюсенькие косточки верхнечелюстной пазухи.
— Вы носом вдохнули. Воздух попал под кожу. Она надулась, как шар. Вот вам и показалось, что у вас что-то выскочило, — охотно пояснил мне военный лекарь, ощупав мне лицо. — На деле ничего страшного не случилось. Отек спадет. Останется здоровенный синяк. Я вам дам свинцовую примочку. Будете прикладывать, чтобы побыстрее снова стать красавцем.
Примочка мне точно не помешала бы. Филипсон, меня увидев, аж заохал, как заботливая кумушка.
— Ну и угораздило вас, господин штабс-капитан! Боже, как вас в таком виде предоставить пред командирские очи⁈ Головин, Раевский, все здесь и ждут свежих новостей… Но какое счастье, что вы живы! Я так за вас волновался!
— Ерунда, — отмахнулся я. — За пару недель фингал спадет. Лекарь сказал!
— Скажете тоже «фингал». Царь-синяк! Но я рад, что вы живы. Выскочили из такого пекла… — снова повторил он. — Ваши донесения для меня были как бальзам на рану.
— Толку-то от них? Крепости потеряны. Люди погибли.
— Не скажите! Когда я получил эстафету от балаклавцев о взятии Михайловского…
— Это не мое сообщение.
— Знаю-знаю. Но ваша заслуга в том, что штабс-капитан Сальти следил по вашей просьбе за побережьем и сразу мне доложил о случившейся беде. Так вот… Я уже запечатал донесение военному министру, как мне привезли донесение. Я был в прострации. Распечатал конверт и дописал постскриптум, — Филипсон начал цитировать текст по памяти, с которой у него было все на пять баллов. — «Рапорт мой был уже запечатан, когда я получил донесение о том, что 21 Марта горцы взяли укрепление Михайловское. Все укрепления Береговой Линии в одинаковой опасности. Войск нигде нет, чтобы остановить успехи неприятеля. О генерале Раевском две недели не имею сведений, море очень бурно, сообщение с открытыми портами Восточного берега невозможно. В таких крайних обстоятельствах я делаю следующие распоряжения: 1) прошу командира 5-го корпуса собрать бригаду 15 пехотной дивизии и ее артиллерию в Севастополь; 2) главного командира Черноморского флота и портов прошу вывести эскадру на рейд и, посадя десант, перевезти его к 10 Апреля в Феодосию, 3) предписываю Симферопольской провиантской комиссии двинуть вместе с десантом двухмесячное продовольствие на судах в Феодосию, и 4) возобновляю все распоряжения, отмененные по приказанию генералом Граббе. Буду ждать генерала Раевского до 13 Апреля в Феодосии. Если он к этому времени не приедет, считаю нужным двинуть отряд в Геленджик и, высадив войска, немедленно предпринять движение внутрь края для отвлечения неприятеля от предприятий против наших укреплений. Если в чем-либо ошибся, прошу снисхождения вашего сиятельства в виду того, что я не мог получить приказания моего начальника, а обстоятельства крайние».
— Разумно, хотя несколько запоздало…
— Константин Спиридонович! Вы не понимаете. Что я, простой полковник, мог решить своей властью? Но решил. Военная машина пришла в движение. Сутки я провел без сна, ожидая самых страшных последствий. Огромные финансовые суммы будут потрачены. Тысячи людей и подвод стронутся с места по моему приказу. Корабли
