Имперский повар 1 - Вадим Фарг
Не прошло и пары минут, что было подозрительно быстро, как в дверях нарисовались двое полицейских. Лица у них были такие суровые, будто они всю жизнь питались лимонами.
— Нам поступил сигнал об отравлении, — громко, чтобы слышали все, объявил один из них, оглядывая меня с ног до головы. — Пройдёмте, гражданин Белославов.
Вот об этом я и говорил, господин сержант. Среди ваших парней есть те, кто давно прода свою шкуру Алиеву и его дружкам.
Но паника — это для дилетантов. В моей прошлой жизни, когда на кухне ресторана с тремя звёздами Мишлен одновременно горел соус, ломался холодильник и матерился су-шеф, паника означала профессиональную смерть. Поэтому сейчас, глядя на этот дешёвый спектакль, я почувствовал не страх, а холодную, звенящую ярость.
— Стоять! — мой голос прозвучал так резко и властно, что полицейские, уже собиравшихся поднять обмякшее тело Пузанкова, замерли на месте. — Не трогать его! Я требую немедленного осмотра!
Я опустился на одно колено рядом с «пострадавшим», игнорируя грязный пол и лужу из соуса. Приятель Кабана и копы смотрели на меня с откровенной насмешкой. Мол, давай, поварёнок, поиграй в лекаря, всё равно тебе конец.
Я аккуратно приподнял тяжёлое веко чиновника. Зрачок был расширен, но реагировал на свет, хоть и вяло. Затем я наклонился ниже, почти касаясь его небритой щеки, и сделал глубокий вдох. В нос ударил резкий, сивушный запах дешёвого пойла, смешанный с чем-то приторно-медицинским, похожим на аптечную настойку. И я заметил главное — кончики пальцев Пузанкова мелко-мелко дрожали. Не как при судорогах, а как при сильном нервном напряжении или… похмелье.
Я медленно поднялся, отряхивая колени.
— Это не пищевое отравление, — громко и отчётливо, чтобы слышал каждый в зале, заявил я.
— Ого, ты у нас теперь и лекарем заделался, поварёнок? — расхохотался дружок Кабана. — Может, ещё и порчу снимешь?
— Мне не нужно быть лекарем, чтобы отличить настоящее отравление от тяжёлого похмелья, смешанного с «Паралепсом», — спокойно, почти лениво парировал я.
Ну не просто же так я усиленно изучал по здешнему интернету ассортимент местных аптек в которых пытался найти нужные мне специи.
При этих словах в зале повисла тишина. Даже хохот провокатора застрял у него в глотке.
— Дешёвая магическая микстура, которую пьют все симулянты в городе, чтобы получить больничный, — продолжал я, глядя прямо в глаза полицейским. — Вызывает жар, озноб, расширение зрачков и лёгкий тремор. У него все симптомы налицо. Спросите любого фармацевта, он вам подтвердит. А теперь, — в моём голосе зазвенел металл, — я бы на вашем месте проверил господина Пузанкова на предмет алкогольного опьянения в рабочее время.
В толпе посетителей прошёл удивлённый шёпот. Моя уверенность была настолько абсолютной, что версия с отравлением начала трещать по швам, как гнилая ткань. Люди переглядывались, и в их глазах вместо подозрения читался уже живой интерес к разоблачению.
— Да что вы его слушаете⁈ — взвизгнул приятель Кабана, понимая, что план летит ко всем чертям. — Он вас заговаривает!
Но было поздно. Один из полицейских, тот, что постарше, нахмурился, подошёл к Пузанкову и тоже принюхался. Его лицо скривилось в брезгливой гримасе.
— И правда, перегаром несёт за версту, — пробурчал он и посмотрел на своего напарника. — Надо тащить его в участок. Пусть там проспится, а потом будем разбираться.
Спектакль был окончен. Занавес. Аплодисментов не последовало, но я чувствовал, что только что выиграл важнейший раунд.
* * *
Поставить диагноз — это, конечно, хорошо, особенно когда делаешь это с видом гения от медицины. Но одних слов, даже таких веских, как мои, было мало. Нужны были факты, улики. Имя. Мне нужно было знать, кто дирижирует этим балаганом, чтобы вырвать дирижёрскую палочку из его наглых рук и засунуть её… ну, скажем, туда, где ей самое место.
Пока Настя и подоспевшие полицейские суетились вокруг «отравленного» Пузанкова, который, кстати, уже начал подозрительно правдоподобно охать и постанывать, я тихонько выскользнул на задний двор. Моя цель была ясна. Главный крикун, тот самый, что первым завопил про отраву, уже успел раствориться в толпе. Но я заметил его подельника — мелкую сошку по кличке Тощий, который как раз пытался, пригибаясь, удрать в спасительную темень переулка.
Парень был довольно шустрым, но это тело, в котором я застрял, оказалось на удивление проворным. Пара длинных, кошачьих прыжков — и вот я уже дышу ему в затылок. Хватка за воротник ветхой куртки, и вот он уже болтается в моей руке, как пойманный за шкирку щенок. Без лишних церемоний я затащил его за гору вонючих мусорных баков, от которых несло чем-то неописуемо мерзким.
Резкий толчок — и Тощий знакомится спиной с холодной кирпичной стеной. Судя по тихому хрусту, знакомство вышло довольно болезненным.
— Поговорим по душам, — мой голос прозвучал тихо, но в узком пространстве между баками и стеной он показался ему, наверное, громче набата.
— Ты охренел, Белославов⁈ — огрызнулся тот, когда увидел, кто его прижал. — Да мои пацаны…
— Нет у тебя никого, придурок, — спокойно парировал я. — Думаешь, я не знаю, кто из вас шестёрка Кабана? Вы слишком часто маячите у меня перед глазами, уже всех запомнил.
— Да пошёл ты, гнида! Я тебе…
Разговаривать с такими — только время терять. Они понимают лишь язык, который обращается напрямую к инстинктам. Моя нога совершила короткое и точное движение, врезавшись ему под колено. Раздался неприятный влажный звук, и Тощий взвыл, начиная сползать по стенке. Я не дал ему упасть, подхватив второй рукой и с хирургической точностью ткнув костяшками пальцев в солнечное сплетение. Бедолага захрипел, жадно глотая воздух, который предательски застрял где-то в горле. Лицо его приобрело очаровательный оттенок перезрелого авокадо.
— А теперь отвечай, утырок, — произнёс я ледяным шёпотом, заглядывая в его полные ужаса глаза. — Кто. Заказал. Музыку?
— А-а-алиев! — высипел он, наконец. — Это всё Алиев! Он Кабану заплатил, а Кабан уже заставил Пузанкова… тот ему должен кучу бабок… в карты проиграл… Сказали, просто шум поднять, попугать…
Кто бы сомневался…
— Благодарю за откровенность, — я разжал пальцы, и обмякшее тело мешком свалилось на грязный асфальт. — Можешь идти. И передай своему боссу, Кабану, что я вношу его в своё стоп-меню. Он — следующее
