Имперский повар 1 - Вадим Фарг
А он уже думал, что придётся долго выкуривать этого таракана из щели. Подсылать проверки, давить на поставщиков, травить слухи. Нет, судьба подарила ему идеальную возможность. Массовое скопление людей — это всегда хаос. Неуправляемая толпа, в которой так легко зажечь спичку и устроить настоящий пожар.
Мурат представил картину. Площадь, забитая весёлыми горожанами. Смех, музыка, аромат жареного мяса. А потом всё резко меняется. Смех превращается в крики, радость — в панику, запах рёбрышек — в едкий дым страха.
— Хотел праздник вкуса? — злобно прошипел Алиев. — Получишь праздник, который город запомнит на всю жизнь.
Он устроит такой финал, после которого род «Белославов» будет ассоциироваться не с вкусной едой, а с трагедией. Превратит триумф выскочки в его вечный позор.
Алиев решительно нажал кнопку селектора на столе.
— Аслан! — рявкнул он в трубку. — Немедленно ко мне! У меня для тебя особое задание.
Через минуту в кабинет вошёл высокий мужчина с шрамом через всю щёку. Аслан служил Алиеву много лет и умел решать деликатные вопросы без лишних слов.
— Слушаю, босс, — коротко сказал он.
— Этот поварёнок Белославов решил устроить народное гулянье, — начал Алиев, расхаживая по кабинету. — Будет готовить на площади, собирать толпы. Понимаешь, к чему я веду?
Аслан понимающе кивнул:
— Толпа — штука непредсказуемая. Всякое может случиться.
— Именно! — довольно потёр руки Алиев. — Драка, пожар, давка… Кто знает? Главное, чтобы виноватым оказался наш «гений кулинарии».
— А что конкретно вы хотите? — уточнил помощник.
— Хочу, чтобы этот праздник стал для него последним, — холодно произнёс Алиев. — Чтобы после него он больше никогда не посмел даже подумать о том, чтобы составить мне конкуренцию. Действуй аккуратно, но эффективно.
Аслан молча кивнул и направился к двери.
— И Аслан, — остановил его Алиев. — Позаботься, чтобы моя дочь не попала под горячую руку. Она хоть и дура, но всё-таки моя кровь.
— Понял, босс.
Когда дверь закрылась, Алиев снова подошёл к окну. Хищная улыбка не сходила с его лица. Игра переходила на новый уровень, где он был настоящим королём. Чёрным королём, готовым объявить шах и мат наглому выскочке.
* * *
Меня выдернул из сна звук, похожий на скрежет когтей по металлу, усиленный в тысячу раз. Это был не просто звонок. Это был боевой клич полуживого телефона, который, казалось, поставил себе цель пробить дыру в моём черепе. Дребезжащий, визгливый, он словно кричал: «Подъём, ничтожество, новый день пришёл, чтобы плюнуть тебе в лицо!». Чертыхаясь так, что, наверное, покраснели бы и портовые грузчики, я вслепую похлопал по тумбочке и схватил холодную трубку.
— Алло, — просипел я голосом, который, казалось, принадлежал не мне, а старому пропойце.
— Игорь? Игорь, это Наталья Ташенко! Прости, что так рано, но новость не ждёт! Григорий Аркадьевич ждёт тебя у себя. В ратуше. Через час! Он в восторге от идеи с праздником урожая!
Моё сердце, ещё секунду назад сонно качавшее кровь, исполнило тройное сальто-мортале и рухнуло куда-то в район желудка. Через час. У главы Попечительского Совета. Я подскочил на кровати, как будто под ней взорвалась петарда. Ноги тут же запутались в коварном одеяле, которое мстительно обвилось вокруг лодыжек. Миг — и я с грохотом, достойным падающего шкафа, рухнул на пол, очень больно приложившись коленом о деревянный пол.
— Буду! — прошипел я в трубку, корчась на полу, но стараясь, чтобы голос звучал бодро и уверенно.
Не слушая, что там ещё щебечет Наталья, я сбросил вызов и, хромая и шипя, выскочил из комнаты. И замер на пороге, как истукан.
Посреди нашей крохотной гостиной, в золотистых столбах утреннего света, стояла Настя. На ней были короткие, до неприличия короткие спортивные шортики и обтягивающая майка. Она делала зарядку — какие-то плавные, почти танцевальные наклоны и махи ногами. Я впервые видел её не в бесформенной пижаме или заляпанном мукой фартуке. Я видел… девушку. Молодую, стройную и, к моему абсолютному изумлению, чертовски привлекательную.
Сознание шеф-повара Арсения, прожжённого циника и московского сноба, тут же включило режим оценщика. Беспристрастно, как на фермерском рынке при выборе тушки кролика, оно отметило: длинные, идеально ровные ноги, тонкая талия, упругие ягодицы, изящная линия плеч. Фигурка — просто конфетка. Но тело двадцатидвухлетнего Игоря Белославова, слава всем богам, отреагировало на это великолепие лишь лёгким ступором и абсолютно братским недоумением. Словно я увидел, как моя домашняя кошка вдруг начала цитировать Шекспира. Удивительно, странно, но никаких посторонних мыслей.
— Ты чего застыл, как памятник самому себе? — спросила Настя, прервав упражнения. Она заметила мой ошарашенный взгляд, и лёгкий румянец тронул её щёки.
— Ратуша! Земитский! Срочно! — выпалил я первое, что пришло в голову, отчаянно стараясь смотреть ей в глаза, а не ниже. Пулей пронёсся мимо неё в ванную, чувствуя себя последним идиотом.
Пять минут. У меня было пять минут, чтобы из заспанного, помятого и хромающего существа превратиться в перспективного молодого человека. Ледяная вода брызнула в лицо, смывая остатки сна. Зубная щётка заметалась во рту с яростью обезумевшего дворника. Волосы, торчащие во все стороны, я кое-как пригладил мокрыми пальцами. Выскочив из ванной, я на ходу начал втискиваться в единственную приличную рубашку, которую Настя, моя спасительница, вчера отгладила.
— Удачи тебе! — крикнула она мне вслед, и в её голосе слышалась искренняя гордость.
Я вылетел на улицу, как пробка из бутылки шампанского, застёгивая пуговицы на бегу. Ближайший автобус, дребезжащий и пыхтящий, как умирающий дракон, уже был набит под завязку. Утренний час пик в Зареченске — это стихийное бедствие под названием «бабушки едут на рынок».
Куда, ну куда им всем надо в семь утра⁈ Распродажа вязаных носков? Вселенский съезд по обсуждению новых сериалов? — мысленно вопил я, будучи бесцеремонно втиснутым между двумя корпулентными дамами. Их огромные клетчатые сумки-баулы тыкались в меня со всех сторон. Аромат в салоне стоял такой, что им можно было бы отпугивать вампиров — смесь пота, валокордина и чего-то более жуткого. И я даже думать не хотел, чего именно.
Кое-как, работая локтями, как заправский ледокол, и бормоча извинения на каждом шагу, я пробился к выходу и буквально вывалился на своей остановке. Я чувствовал себя так, будто меня долго жевал, а потом выплюнул гигантский салат. Впереди, возвышалось здание городской ратуши. Я судорожно поправил воротник рубашки, который успел помяться, сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие
