Дайте собакам мяса (СИ) - Черемис Игорь
Я спрятал удостоверение в карман.
— Я готов, Юрий Владимирович, — сказал я. «Но готовы ли вы?». — У меня будет ещё одна просьба.
— Я не золотая рыбка, Виктор, — с легкой улыбкой напомнил Андропов.
— Это по этому делу, — объяснил я. — Хотя и опосредованно. Мне хотелось бы встретиться с Вячеславом Михайловичем Молотовым и с Георгием Максимилиановичем Маленковым.
— Зачем⁇
Кажется, мне удалось по-настоящему удивить всесильного главу «кровавой гебни».
— Хочу поговорить с ними про сталинские репрессии конца тридцатых, — сказал я. — Хочу узнать из первых рук, что тогда произошло, чтобы понять, как этого можно избежать. Иначе придется опираться на труд писателя Солженицына, а это… это будет не совсем правильно. Всегда желательно обращаться к первоисточникам.
Я смог выдержать долгий изучающий взгляд Андропова и ни разу не моргнуть.
— Любопытная просьба… — сказал он задумчиво. — Но… я поговорю кое с кем… потом передам тебе ответ. Такое тебя устроит?
— Конечно, Юрий Владимирович… и ещё — пусть ваши люди не слишком запугивают этих женщин, — я кивнул в сторону раздачи. — Они не виноваты в том, что оказались не там и не тогда. И уж тем более не виноваты, что их столовая оказалась на моем пути. К тому же здесь действительно вкусно кормят.
Он улыбнулся.
— Это могу пообещать без всяких разговоров, — ответил он. — Но беседу с ними проведут… сам понимаешь.
Я понимал.
[1] Мультфильм «Приключения Мюнхгаузена. Павлин» — третья часть тетралогии, снятой на «Союзмультфильме» в 1973–1974 годах.
[2] На самом деле Бендер в «Золотом теленке» говорил иначе: «Полное спокойствие может дать человеку только страховой полис, это вам скажет любой агент по страхованию». Но парафраз этой цитаты — одно из проявлений «эффекта Манделы». «Люк, я твой отец» — из той же оперы.
Глава 20
«Не браните меня, не гоните»
— Проходи, Виктор, садись, рад тебя видеть! — полковник Денисов встретил меня чуть ли не на пороге своего кабинета и изо всех сил изображал радушного хозяина.
Меня такое его внимание к моей персоне немного напрягало, но я сделал вид, что такое происходит не в первый раз. Поздоровался — и сел на тот стул, который считал «своим». Денисов устроился напротив и молча уставился на меня.
Андропов меня обманул. Вряд ли нарочно, просто глава КГБ не рассчитал, сколько времени потребуется его подчиненным на подготовку приказа о моём переводе в центральный аппарат и его согласование со всеми заинтересованными лицами. Так что сам приказ появился на свет только утром в пятницу, о чем мне и сообщил наш кадровик. А сразу после него меня вызвал к себе Денисов.
Остаток предыдущего дня я бы не смог восстановить в памяти даже при большом желании. Выйдя из столовой, я не пошел в особняк московского управления, а вместо этого прогулялся по Неглинной до Бульварного кольца, посмотрел в обе стороны — и повернул направо. Добрался до Кировских ворот, посидел на лавочке, посмотрел, как детишки кормят лебедей на Чистых прудах, да и отправился обратно, пройдя немного по Кирова и свернув в паутину переулков, которые вывели меня прямо к нашему зданию.
Там никто не удивился моему появлению. Дежурный на входе равнодушно посмотрел на моё удостоверение, коллеги спокойно здоровались и глупых вопросов не задавали. У меня складывалось впечатление, что о моём увольнении вообще знали только три человека — я сам, Денисов и Андропов. Правда, если верить Максу, это было совсем не так, но никаких признаков этой осведомленности я не видел.
А потом я, кажется, провел несколько часов, разбирая новые поступления по делам, которыми занималась моя группа — «сам начинал, сам и доводи до конца», — хотя мало что понимал. Мысли постоянно возвращались к беседе с Андроповым, я находил другие слова и выражения, которые мог бы сказать собеседнику, если бы говорил с ним сейчас, и даже укладывал его на лопатки в споре о том, что нужно сделать со всеми этими диссидентами. Но все мои аргументы сейчас не были нужны, разговор уже закончился, и я сомневался, что он когда-нибудь состоится вновь — во всяком случае, в подобной обстановке и в том же составе. Контора не любила повторяться.
Но в целом я знал, что вытащил из ситуации максимум, и мой слегка забуксовавший на подъеме паровозик, который последние полгода тащил меня по ступенькам внеочередных званий, снова развел пары и отправился в путь. Центральный аппарат, прямое подчинение начальнику Пятого управления, а через него — сразу Андропову… Я был уверен, что когда Якир получит свой приговор, меня ждет очередной приказ и ещё одна большая звездочка на погоны. Да и группу, которой я сейчас руковожу, тогда переформатируют — вряд ли её оставят в отделе полковника Денисова, так что те из сотрудников, кого я отберу, получат очень ощутимую причину быть на моей стороне в различных конфликтах. А такие конфликты будут обязательно — иначе я выйду на Красную площадь и громко заявлю, что ничего не понимаю в устройстве Конторы Глубокого Бурения.
* * *
— С приказом ознакомился? — спросил Денисов.
— Да, Юрий Владимирович, — кивнул я. — Только что, в кадрах. Оттуда сразу к вам.
— Хорошо, Виктор… быстро ты, конечно, растёшь, неправильно это, но я рад за тебя, — сказал он. — Мне тоже сделали предложение… я его сейчас рассматриваю.
Он бросил на меня быстрый взгляд, и я не подвел.
— Какое?
— Зовут первым заместителем к Виктору Ивановичу, городским. [1]
Это было хорошее предложение, без дураков. Пока я отсиживался в Сумах, Алидин стал генерал-лейтенантом, так что в самом скором времени быть Денисову генерал-майором — а ему это нужно, как и Чепаку, который переходил в полковниках все возможные сроки по выслуге. Ну а дальше всякое возможно — покажет себя хорошо, могут и в центральный аппарат забрать, тоже замом начальника какого-нибудь управления, скорее всего, Пятого. Так что, может, пересекутся наши пути-дорожки в ближайшем будущем, Юрий Владимирович.
— И как вы? Согласитесь?
— Думаю, да, — он важно кивнул. — Такое предложение делают не каждый день, а только раз. Как и то, что сделали тебе.
— Я понимаю, — сказал я. — Но надеюсь, вы не думаете, что я всё это затеял лишь ради этого?
— Нет… хотя в прошлом году сказал бы — «да», — Денисов улыбнулся. — Но тот Виктор Орехов, которого я знал тогда, сильно изменился. Настолько сильно, что иногда я думаю — это не он, а кто-то другой. Впрочем… этот другой нравится мне гораздо больше. И я уверен, что этого другого Орехова ждет очень блестящее будущее. А я буду с удовлетворением наблюдать за твоими успехами и в меру сил помогать в твоих делах. Помни — я на твоей стороне.
Наверное, в какой-то момент этой речи меня должен был пробить холодный пот, но этого так и не случилось. То ли я изначально предполагал, что Денисов заметил, как изменился «мой» Орехов, и что его новая версия подчиненного более чем устраивала. То ли я исчерпал свои запасы страха во время вчерашнего разговора с Андроповым и на эту беседу их уже не хватило.
