Имперский повар 2 - Вадим Фарг
С этими словами она медленно, демонстративно медленно, провела кончиком пальца по моему плечу, будто смахивая невидимую пылинку. Движение было лёгким, почти невесомым, но ощутимым до дрожи.
В этот самый момент мой мозг, мозг гениального, язвительного и привыкшего к женскому вниманию Арсения Вольского, сработал как швейцарские часы. Он мгновенно проанализировал ситуацию: «Флирт. Уровень: базовый. Техника: „Случайное прикосновение“ подвид „Заботливая помощница“. Цель — сокращение дистанции, проверка реакции объекта. Эффективность: высокая на уставшем субъекте». Я видел подобное сотни раз. В дорогих ресторанах, на шумных банкетах, в гримёрках телестудий. Меня таким было не пронять. Я был скалой.
Но тело… это чужое, молодое, двадцатидвухлетнее, кишащее гормонами тело Игоря Белославова отреагировало совершенно иначе. Оно меня подло, гнусно предало. Сердце, до этого мерно и устало стучавшее в груди, вдруг споткнулось, пропустило удар и тут же сорвалось в галоп, забившись о рёбра, как пойманная птица. В том месте, где её палец коснулся моей рубашки, кожу обожгло внезапным жаром, словно к ней приложили раскалённый уголёк, и этот жар начал стремительно расползаться по венам.
Какого чёрта⁈ — мысленно взвыл я. Я резко развернулся, уже приготовив холодную, уничтожающую фразу, чтобы поставить её на место, отчитать за фамильярность, но все слова комом застряли в горле.
Она стояла слишком близко. Неприлично, вызывающе близко. Я мог разглядеть каждую золотистую искорку в её зелёных, как лесная чаща после дождя, глазах. В них плясали хитрые, смеющиеся чертята. Её губы, чуть приоткрытые, застыли в дразнящей полуулыбке. От неё пахло чем-то сладким, пряным и немного горьким — это был невероятный коктейль из ароматов нашей кухни и её собственных духов, терпких и волнующих.
И я смутился. Я вдруг почувствовал, как кровь горячей волной приливает к щекам. Это было настолько новое, настолько чуждое и незнакомое мне чувство, что я на мгновение потерял дар речи, превратившись в столб.
Это тело живёт своей собственной, отдельной жизнью, — в панике пронеслось в голове. — Оно совершенно не слушается приказов! Бунт на корабле!
— Я… э-э-э… ты… — Я попытался что-то сказать, но из меня вырвалось лишь какое-то жалкое, неловкое мычание. Я чувствовал себя не гениальным шефом, а прыщавым девятиклассником, которого самая красивая девочка в школе позвала на медленный танец.
Даша, увидев мой ошарашенный вид и, без сомнения, заметив предательский румянец, заливший моё лицо до самых ушей, осталась в высшей степени довольна произведённым эффектом. Её улыбка стала шире, обнажая ровные белые зубы, и она рассмеялась. Не громко, но звонко и заливисто, словно кто-то рассыпал по кухне горсть серебряных колокольчиков.
— Ладно, шеф, отдыхай! — весело бросила она, грациозно отступая на шаг. — Завтра будет новый день! И новые подвиги!
Она подмигнула мне на прощание и, легко развернувшись, выпорхнула в зал, где уже натягивал куртку Вовчик. Настя решила прогуляться с ними, проводить подругу.
Я остался один посреди своей идеальной, сияющей чистотой кухни, чувствуя себя полным, абсолютным, законченным идиотом. Я ещё несколько секунд тупо смотрел ей вслед, потом провёл рукой по лицу, которое всё ещё пылало.
Когда затихли последние шаги и входная дверь окончательно хлопнула, из своего укрытия за мешком с мукой показалась наглая серая морда. Рат вылез, деловито отряхнул усы и медленно, с видом великого сомелье, втянул носом воздух.
— Хм-м-м, — протянул он своим писклявым, ехидным голоском. — Любопытно. Весьма любопытно. Пахнет не только жареным мясом и специями, шеф.
Он сделал театральную паузу, выдерживая её, как опытный актёр на сцене.
— Пахнет неприятностями. Крупными неприятностями. И я тебе вот что скажу, эта рыжая девица поопаснее всех Алиевых вместе взятых будет. Те хотят отжать твой бизнес, это просто, скучно и понятно. А эта, — крыс выразительно дёрнул усом в сторону двери, — похоже, нацелилась на твою душу. Или что там у тебя вместо неё. Так что удачи, шеф. Она тебе очень скоро понадобится.
С этими словами он фыркнул, развернулся и с гордым видом удалился в свою нору, оставив меня одного наедине с гулкой тишиной, запахом специй и совершенно новыми, пугающими и абсолютно неконтролируемыми ощущениями в этом молодом и таком чужом для меня теле.
* * *
В воздухе плотно висела усталость, сладковатая, как сироп, и тонкий, едва уловимый аромат специй, смешанный с едким запахом чистящего средства.
Я обвёл взглядом своё царство. Всё блестело. Стальные поверхности отражали тусклый свет дежурной лампы, стопки тарелок стояли идеально ровными башнями, ножи в деревянной подставке сверкали, как хирургические инструменты. Всё было на своих местах. Всё было правильно. Впервые за всё это безумное время, проведённое в чужом теле и чужом мире, я почувствовал не только дикую измотанность, но что-то ещё. Странное, почти забытое чувство глубокого удовлетворения.
Это место оживало. Оно переставало быть просто заброшенной забегаловкой, которую я в одиночку пытался вытащить из грязи. У него появлялась душа. Здесь, в этом ежедневном хаосе, рождалось нечто большее, чем просто закусочная на углу. Здесь рождалась команда.
Я решительно расстегнул верхние пуговицы кителя, который уже успел стать моей второй кожей, закатал рукава и снова встал к плите. Но в этот раз я готовил не для клиентов и не для отработки нового блюда. Я готовил для себя. И для своего единственного, пусть и хвостатого, наперсника в этом странном мире.
В недрах холодильника нашлись припасы: небольшой бумажный пакет с тёмными, плотными грибами, пахнущими лесом и влажной землёй — недавний трофей Рата; кусок настоящего сливочного масла, а не маргарина; одинокая головка чеснока и остатки сливок в бутылке. Ужин простого солдата после тяжёлого, но победного боя.
Процесс готовки всегда был для меня сродни медитации, но сейчас — особенно. Я никуда не торопился. Каждое движение было выверенным, спокойным, приносящим удовольствие. Тонкие, почти прозрачные пластинки чеснока медленно плавились в сливочном масле, наполняя кухню густым, тёплым и таким родным ароматом. Затем к ним отправились грибы. Они тут же зашипели, жадно впитывая масло и отдавая взамен свой лесной дух.
Кухня наполнилась запахом осени, прелых листьев и чего-то ещё, неуловимо волшебного. Я плеснул в сковороду немного белого вина, оставшегося от готовки, — оно сердито зашипело и окутало плиту облаком пара. Добавил сливки, щепотку мускатного ореха и оставил соус тихонько булькать на самом малом огне, превращаясь в кремовое совершенство.
— Ты выглядишь почти довольным
На край стола, деловито вытирая лапки своим «полотенчиком», взобрался Рат. Он уселся, аккуратно обвил хвостом лапы и уставился на меня чёрными глазками. В них плясали хитрые огоньки.
— Не рановато ли расслабился, шеф? Праздник через
