Имперский повар 2 - Вадим Фарг

Я усмехнулся, откидывая идеально сваренную до состояния «аль денте» пасту на дуршлаг.

— Я не расслабился, хвостатый гурман, — ответил я, смешивая горячее спагетти с бархатным соусом. — Я подвожу итоги и собираю армию.

Словно подтверждая свои слова, я выложил дымящуюся пасту на большую тарелку, а крошечную, почти кукольную порцию, отложил на маленькое фарфоровое блюдечко. Это блюдце я давно выделил для своего шпиона, и он этим несказанно гордился. Поставив угощение перед крысом, я сел напротив и с наслаждением накрутил на вилку первую порцию. Божественно. Просто, но гениально.

— Армию? — переспросил Рат, уже успев запустить свою наглую серую морду в блюдце. Он говорил с набитым ртом, отчего его слова звучали ещё комичнее. — Громко сказано для компании из двух девчонок и одного плаксивого недотёпы, который боится собственной тени.

— Ты мыслишь слишком узко, — возразил я, отправляя в рот ещё одну вилку чистого блаженства. — Даша — мой первый лейтенант. Надёжный, исполнительный и с таким огнём в глазах, что им можно костры разжигать. Вовчик, при всей его неуклюжести, — верный знаменосец. Его слепая преданность, если её правильно направить, способна свернуть горы. А моя сестра Настя — это мой начальник штаба. Она держит на себе весь тыл и не даёт мне окончательно сойти с ума.

Я сделал паузу, загибая пальцы, словно перечислял свои полки.

— Сержант Петров, который теперь жить не может без моих пончиков, — это мой человек в городской страже. Мясник Степан, который рубит мясо одним ударом, но нарезает стейки с нежностью ювелира, — это мой верный поставщик провизии и мой авторитет среди простого люда. Кузнец Фёдор, — это оружейник. Понимаешь теперь?

Рат прекратил чавкать и поднял на меня взгляд. В его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. Он задумчиво пожевал, проглотил и тщательно облизал усы.

— Крепость, говоришь… — пробормотал он, и в его голосе исчезли привычные ехидные нотки. — Хм. А звучит-то как солидно.

Он с наслаждением доел последний гриб со своего блюдечка и снова посмотрел на меня.

— Ну что ж. Тогда вашему сиятельству, коменданту крепости, не помешает свежее донесение от полевого агента.

Я вопросительно поднял бровь, откладывая вилку.

— Кабан сегодня днём встречался с какими-то очень мутными типами у старых портовых складов, — вполголоса, будто опасаясь, что нас подслушают, сообщил Рат. — Я мимо пробегал по своим крысиным делам. Их было трое. Здоровые, как быки, но одеты в какое-то рваньё, и глаза у всех пустые. И пахло от них, шеф, очень нехорошо.

— Нехорошо — это как?

— Горелой шерстью и самым дешёвым самогоном, — уточнил крыс, брезгливо сморщив нос. — Знаешь, таким, от которого даже портовые грузчики нос воротят. Они о чём-то шептались, постоянно оглядывались по сторонам, а Кабан совал им в руки деньги. Готов поспорить на кусок лучшего сыра, они к твоему празднику готовятся. Хотят тебе такой салют устроить, что весь город запомнит.

Я замер. Паста, ещё секунду назад казавшаяся верхом кулинарного искусства, мгновенно перестала быть такой восхитительной. Горелая шерсть… Это словосочетание эхом отозвалось где-то в глубине сознания, разбудив неприятные воспоминания из книг, что я читал об этом мире. Это был маркер. Фирменный знак определённого сорта наёмников, которые не гнушались использовать низкоуровневую, грязную боевую магию. Поджоги, порча, мелкие, но очень пакостные проклятия.

Я медленно опустил вилку на тарелку. Приятная усталость и чувство тихого триумфа испарились без следа. Их место заняла ледяная, колючая тревога. Пока я тут, в тепле и уюте, строил свою маленькую крепость и расставлял на воображаемой карте своих оловянных солдатиков, враг не дремал. Он уже готовил осаду. И его солдаты были далеко не оловянными.

Праздник «Сытого Горожанина» больше не казался мне просто кулинарным состязанием. Он стремительно превращался в настоящее поле битвы. И я, кажется, только что получил первое донесение с передовой.

Глава 3

Сон не шёл. Вообще. Я ворочался с боку на бок, подминал под себя подушку, считал овец, баранов и даже целые отары, но всё было зря. Слова Рата, сказанные его писклявым, но на удивление серьёзным голосом, впились в мозг, как занозы. «Люди с запахом горелой шерсти». Звучало как название дешёвого фильма ужасов, но тревога, которую я почувствовал, была вполне реальной. Холодная, неприятная, она сначала просто щекотала нервы, а потом… потом сменилась чем-то другим. Чем-то знакомым и давно забытым.

Азартом.

Тем самым щекочущим чувством в груди, которое я испытывал в прошлой жизни перед открытием нового ресторана. Или когда на кухню вваливалась делегация каких-нибудь арабских шейхов, требующих приготовить им нечто эдакое, чего нет в меню и вообще в природе. Вызов. Вот как это называется. Кто-то бросил мне под ноги перчатку. Грязную, вонючую, но всё-таки перчатку. И я не собирался её просто поднять. О нет. Я собирался набить её соломой, приделать ей рога и повесить над входом в свою маленькую кулинарную крепость как трофей.

За окном стояла непроглядная темень. Воскресное утро ещё даже не помышляло о том, чтобы начаться, и сонный Зареченск утопал в чернильной тишине. Но в «Очаге» уже было не до сна. В зале горела одна-единственная лампа, и в её тусклом свете я склонился над стареньким принтером.

Он скрипел, как несмазанная телега. Стонал, будто ему было больно. Тяжело вздыхал, но, как старый, упрямый солдат, продолжал выполнять приказ. С натужным, прерывистым жужжанием он выплёвывал из своего нутра тёплые, пахнущие жжёным тонером листы бумаги.

Это были не счета за коммуналку и не новое меню для кафе. Это были карты моей предстоящей битвы.

Первыми на стол легли спутниковые снимки центральной площади. Я выудил из местной «Сети», и качество было, мягко говоря, отвратительным. Размытые пятна, которые с большой натяжкой можно было назвать зданиями. Но общую диспозицию я понял. Вот ратуша, вот фонтан, который никогда не работает, вот скамейки, на которых днём отдыхают местные любители дешёвого портвейна.

Следом пошли старые, пожелтевшие даже в цифровом виде архитектурные чертежи той же площади. Их я нашёл в открытых архивах городской Управы.

Наконец, принтер, натужно кряхтя в последний раз, выдал финальную пачку. Идеально чистые, пустые бланки. Святая святых любого профессионального повара. Технико-технологические карты, или просто ТТК. Документы, в которых каждый грамм соли, каждая минута жарки, каждая потраченная калория просчитаны с безжалостной, математической точностью. Я собирался явиться в Попечительский Совет не с красивой идеей и горящими глазами. Я принесу им холодный, выверенный до последней копейки бизнес-план.

Закончив с печатью, я не стал терять ни