Учитель. Назад в СССР 3 (СИ) - Буров Дмитрий
Молча ухватил за ворот шоферской куртки и дернул на себя. От неожиданности Олег легко вылетел с сиденья, едва не вывалился в грязь. Я успел удержать опешившего шофера.-
— Ты чего? — возмущено заорал Олег, балансируя рядом со мной на ступеньке.
— Вали отсюда, — велел я, пролезая в кабину.
— Эй, а ну-ка… ты чего это? А? — Неумытов выругался, я глянул в его сторону и ответил на отборном русском народном языке, который понимают во всем мире без перевода.
— Ну, так бы сразу и сказал, чего ругаться-то, — кивнул шоферюга, спрыгнул на раскисшую дорогу, захлопнул дверцу. — Смотри мне, не угробь движок.
Честно, хотелось очень выразительно хлопнуть себя по лицу, глядя на этого… эту самоуверенную бестолочь. Кто его только за баранку пустил? Хотя, чего это я, манера водить у всех разная, а если ума нет, так считай просто вовсе калека.
Я провернул ключ, послушал ровный гул Зилка, затем включил первую передачу и осторожно начал двигаться. Грузовик ожидаемо начал пробуксовывать. Я выжал сцепление, оперативно переключился на заднюю передачу и сдал назад.
Почувствовав, что машина дошла задом до крайней точки ямы, снова выжал сцепление, переключился на первую передачу и снова поехал вперед. Раскачка — самый верный способ вытащить тяжелый автотранспорт из того болота, в которое мы попали. На языке, правда, крутилось совершенно другое слово. Но, как говорит многоуважаемая Зоя Аркадьевна, «вы, Егор Александрович, советский учитель, и это обязывает вас быть всегда на высоте, даже в домашних условиях».
Не к ночи будет помянута, конечно. Правда, сейчас и не ночь, вполне себе раннее утро, только из-за бесконечного дождя кажется, словно мир погрузился в вечные сумерки.
«Первая передача, немного вперед, выжать сцепление, сдать назад, выжать сцепление, первая передача, двигаться вперед», — твердил про себя как заведенный, чтобы не сбиваться с ритма.
Тут, главное, поймать нужный ритм, даже своего рода импульс движения, я бы сказал, чтобы вырваться из западни.
«Первая передача, немного вперед, выжать сцепление, сдать назад, выжать сцепление, первая передача… Поехали!» — едва не заорал я, когда сообразил, грузовик наконец-то вырвался из плена и уверенно движется вперед.
— А ты молоток! Двигайся! — забираясь в кабину, заявил Олег.
— Рядом садись, — процедил я. — В райцентр въедем, тогда пересяду.
— Да ты чего! Не положено! — возмутился Неумытов.
— Не положено — не ешь, — ухмыльнулся я. — На пассажирское ступай. Бегом. И так столько времени потеряли. Сказал, въедем в райцентр, пересяду.
— Я буду жаловаться, имей ввиду, — деловито выдал Неумытов, но спрыгнул со ступеньки, громко хлопнул дверцей и вскоре уселся рядом со мной в кабине на пассажирском сиденье.
— Жалуйся, — равнодушно ответил я.
— Да пошел ты, — огрызнулся Неумытов, отвернулся и уставился в окно.
Как ни странно, оставшуюся часть пути мы проделали в полном молчании под звуки возмущенного сопения Олега. Честно говоря, мне было совершенно наплевать на то, что он там себе надумал и на что злится. Мое дело маленькое: доставить грузовик к пункту назначения в целости и сохранности, загрузиться углем по самую маковку, согласно документам, и вернуться обратно в школу с грузом.
Если для этого придется связать неугомонного экспериментатора, я это сделаю. Шофер он, может, и неплохой. Но Митрич правильно подметил — дурной на всю голову.
— Ты где так научился? — поинтересовался Олег, когда мы уже въехали в райцентр.
— В армии, — бросил я, не отвлекаясь от дороги.
Дождяра поутих за компанию с ветром, но все равно видимость оставалась плохой, да и дворники едва справлялись с потоками воды. Под ногами образовалась лужа, на сиденье тоже. Хотелось в душ, большую кружку горячего чаю, кусок обжигающего мяса на большом ломте домашнего хлеба, свежего огурца, присыпанного крупной солью, удобное кресло, любимую книгу, а не вот это вот все.
Мало мне проблем с председателем, осталось заработать проблемы с собственным директором из-за шофера-экспериментатора. И где такие только берутся? Не иначе как рождаются с карбюратором вместо мозгов.
— Все, приехали вылазь давай! — раздался уверенный голос Олега. Краем глаза мне показалось, что Неумытов буквально кинется, чтобы отобрать у меня баранку, если я не остановлюсь.
«С него станется», — мелькнула мысль, пока я плавно притормаживал на въезде в районный центр.
— Теперь куда? — перебираясь на пассажирское сиденье, поинтересовался я, дождавшись, когда заново промокший Неумытов займет шоферское место.
— На склад. Тут недалеко, по окраинам. Управимся за час и домой.
— Не загадывай, дорога этого не любит.
— Я в приметы не верю, — хохотнул Олег. — Вот был у моего товарища случай! Так я тебе скажу…
Дальше я не стал слушать, отключил слух, мыслями возвращаясь к разговору с председателем, который так и закончился ничем. Точнее, разговор так и не состоялся. Товарищ Лиходед в тот памятный первый день на уборке бурака еще постоял возле меня, но за Свирюгина так и ничего и не сказал. Уж не знаю почему. То ли при детях решил не говорить на скользкие темы, чтобы по колхозу не поползли сплетни, то ли еще по какой причине, но в тот раз Семен Семенович покрутился возле моих двух классов. Похвалил работу, заглянул в гурт, оценил качество укладки, попросил стакан воды, попрощался и исчез в пыли, поднятой председательским же автомобилем.
В свою очередь я, как и обещал, вернувшись с колхозного поля, заглянул к директору и обозначил свою позицию по интересующим меня вопросам. Юрий Ильич извинился за то, что Володю Свирюгина забрали со школы, не предупредив меня, чем приятно удивил. Редкий руководитель признает свою правоту, а уж чтобы извинения принести, так это и вовсе из области фантастики. По себе помню, по своему первому советскому времени.
У Свиридова я выяснил, что Володю ангажировали на все время работ на колхозных полях, конкретно в ремонтные мастерские и в оперативную ремонтную выездную бригаду, которая моталась по полям в случаях экстренных внезапных поломок.
Камнем преткновения осталось количество часов, которые Свирюгин проводил на колхозных работах. Я считал, что парень, как и все его одноклассники, имеет право с обеда отправляться домой. Товарищ Свиридов настаивал на том, что «председателю виднее, и если Володя не против, то имеет полное право на полный рабочий день». Колхозу нужна помощь, поскольку большая часть сил брошена на помощь соседу. И председатель слезно просил Свирюгина на этот самый полный рабочий день, раз уж все равно парень в школу не ходит по причине уборочных работ.
Убедить меня не удалось, но вынужденную необходимость я принял. Сомневаюсь, что директор наврал мне насчет согласия Свирюгина работать от зари до зари. Не такой человек Юрий Ильич. Закончатся две недели, вернется школа в образовательный режим, тогда и посмотрю, что да как.
А пока на открытый конфликт идти не стоит ни с кем из товарищей, которых очень интересует талант Владимира Свирюгина, но мало волнует
, чего собственно хочет сам парень.
Глава 22
— Товарищ Зверев, здравствуйте. Можно вас на минутку
Окликнул меня смутно знакомый голос, но узнал я желающую со мной пообщаться, только оглянувшись.
Рядом с прилавком, вдоль которого я бродил, изучая товары первой и прочей необходимости в сельском магазине, в шаге от меня стояла Зина, Зиночка, Зинаида, фельдшер села Жеребцово. Давненько мы с ней не виделись, после той памятной встречи на аэродроме и приключением с гробом Степаниды Михайловны и не пересекались вроде ни разу.
— Добрый вечер, Зинаида… — я запнулся, припоминая отчество девушки. Митрич все время называл ее Зина, отчество звучало редко и то в разговорном виде, но память не подвела. — Михайловна. Могу чем-то помочь? — поинтересовался вежливо.
В Зинаиде что-то неуловимо изменилось. Пропало наигранное кокетство, оценивающий взгляд, напряжённость и ожидание. Девушка буквально расцвела и словно сияла изнутри. Глаза излучали теплоту и нежностью, губы то и дело непроизвольно складывались в мечтательную улыбку.
