#5 Печать пожирателя - Илья Соломенный
— Радуйтесь, господа хорошие! Приехали!
Молодой прапорщик с лихо закрученными усами (наверное, именно поэтому он напоминал мне Вальтера), подошёл к дверям антигравитационного поезда, и разблокировал их отпечатком пальца.
— Выходим и никуда не разбредаемся! Места тут дикие, опасные, Урочище под боком. Может, пока вы сюда ехали, кто-то пробрался с той стороны — и теперь только и ждёт, чтобы сожрать вас, когда пойдёте отлить!
— Так в поезде нормальный же туалет? — непонимающе пробасил здоровяк из «Злаготрада», которые сидел в паре рядов от меня.
— Я образно. Выплёвываемся, господа дворяне, не тупим!
За подобные слова в столице усатый прапорщик получил бы вызов на дуэль — запросто. Но тут никто и не думал возмущаться. Даже самым тупым за время пути успели донести мысль, что люди, которые несли постоянную службу у Урочищ, обладали некими…
Нет, не преимуществами — а манерами общения — точно.
И им эта манера общения прощалась — всё-таки люди служили там, где средняя продолжительность жизни составляла не больше трёх лет.
На улице стояла страшная жара — плюс тридцать, по первым ощущениям. После кондиционированного антигравитационного вагона со всеми удобствами она ударила по ощущениям так, что казалось, аж кожа начала подгорать!
Станция, на которую мы приехали, была не слишком большой — просторный перрон, небольшая площадь за ним, здание станции техобслуживания этого участка гиперпетли, и парковка у самой кромке леса.
Леса, который окружал нас со всех сторон.
Вековые сосны, ели, берёзы, ясени и клёны — каких только деревьев тут не было! Причём — не только обычно, но и явно увеличенного размера — с десятиэтажку, примерно.
М-да, сдаётся мне, близость Урочища не проходит даром для окрестной тайги…
Здесь даже пахло по другому — не то, что в городе!
Пьянящий аромат цветов, трав, нагретой солнцем хвои, и ещё чем-то неуловимо сладким…
Повинуясь командам сопровождающих и побросав сумки под ноги, мы выстроились на площади в четыре ряда, по десять человек в каждом.
Все — первокурсники из московских ВУЗов.
«Арканум» представляли я, Арсений, Аня, Маша, Львов, Андрей Иловайский, трое целителей, чьи имена я постоянно забывал, и Ларс — парнишка с факультета артефакторики, которого я спас во время Испытания вместе с Машей.
Ещё десяток студентов представляли «Златоград» — из них я не знал никого. Прочие «перваши» были понадёрганы из менее статусных мест.
Как раз к моменту, когда мы закончили выстраиваться, на парковку вылетел военный мобиль с закреплённым на багажнике крупнокалиберным пулемётом. За ним появились два гравибайка, четыре тяжёлых, открытых мобиля-грузовика, а следом с неба рухнул десяток «Витязей» лётной модификации — на магических «джетпаках».
— Серьёзная бригада, — заметил Арс, стоящий рядом со мной.
— Ага, — подтвердила Аня, — Хотя с чего бы это, казалось, да? Как будто собрались охранять дворянских детишек, от… Упс, а ведь и точно!
— Прикусила бы ты язык, Лисицина, — посоветовал ей стоящий впереди нас Львов, — А то сочтут за оскорбление, вызовут на дуэль…
— Утрутся, — спокойно отрезала подруга, — Кого мне бояться, лекарей что-ли? Они весь прошлый год отса…
— Аня! — предупредил я.
— Молчу, молчу, — фыркнула Лисицина.
— Доиграешься, — бросил через плечо Львов, решив оставить последнее слово за собой.
— Тот, кто так решит — будет иметь дело со мной, — сказал я достаточно громко, чтобы он услышал.
После Шабаша и до самого открытия своего артефакторного магазина Серёжа себя никак не проявлял. Прикусил язык, подчинился отцу — сказать можно было по разному. Однако после случая с Бунгамой и проигрыша команде «неведомых» в финале кубка по чароболу, как говорил Арс, этот придурок снова стал невыносимым — и даже хуже, чем прежде.
Меня, а частности, Львов пытался задеть тем, что пробовал острить на тему моего отсутствия на финальном матче и тем, что вместо этого я ударился в «модную» индустрию (намекая на примерочные зеркала, надо полагать).
Надо ли говорить, что на мой взгляд, его действия в моих глазах выглядели жалкими?
Особенно после всего, что произошло летом в Петербурге, «Тихом месте», и Баку.
Даже одно то, что мой дед теперь является Ночным Князем, и знает о природе моей магии… Одного этого было достаточно, чтобы полностью игнорировать тупоголового Серёжу с его попытками острить за мой счёт. Бедолага даже не предполагал, насколько он далёк от «большой игры», которую я веду.
Подумав о деде, я в который раз порадовался, что он отнёсся к моей сущности адекватно — хотя чего было ждать от того, кто стал вампиром?
Трижды ха-ха!
В целом, я просто рассказал Дмитрию о своей природе, о том, как это узнал и скрываю, о части своих приключений и догадок (умолчав о таинственном пожирателе, который любит устраивать мне разного рода «проверки») — и это его устроило.
Он не стал копаться в моих словах, подвергать их сомнению, не пытался узнать больше — может, потому что у него самого теперь было дел по «скрытию» по самое горло?
Особняк в Костроме я оставил за ним — безо всяких документов, разумеется. Плюс — сделал дополнительный банковский счёт на имя какого-то бездомного, чтобы дед мог спокойно пользоваться своими же деньгами, которые по его завещанию перешли мне.
Ну и всякие такие вопросы пришлось решать по мелочи…
Я тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли.
Ладно, это всё лирика. Дед где-то в центральной России, охотится на объявившегося там убийцу молодых блондинок. А я — в Сибири, у Урочища.
Забыв про фыркнувшего и возмущённо отвернувшегося Львова, я внимательно наблюдал за прибывшим за нами конвоем.
Из головного мобиля, с установленным в задней части здоровенным пулемётом, выбрался мужчина. Высокий, в гладко отутюженой капитанской форме, фуражке, с квадратной, выбритой челюстью и видом заправского вояки — диагональный шрам через всё лицо лишь усиливал этот образ.
Но, несмотря на бравый и грозный вид, этот капитан сразу вызвал у меня не самые приятные чувства. Не знаю, в чём было дело, в его презрительно поджатых губах, или взгляде. Смотрел он так, словно перед ним стояли не отпрыски лучших ВУЗов столицы, не потомственные дворяне и те, кто может ими стать — а кучи дерьма.
— Сми-и-ир-р-р-на! — рявкнул он, и увидев, как большинство не отреагировали на его команду, поморщился, — М-да… Вижу, неучены прибыли… М-да… Раньше молодёжь была другой…
Он поиграл желваками, и окинул нас взглядом.
—
