Прорвемся, опера! Книга 4 (СИ) - Киров Никита
Я поднялся, подошёл к шкафу, где наши опера прятали выпивку в потайном отсеке за толстыми папками, и достал оттуда зелёную бутылку с серой этикеткой, это было наше местное пиво.
— Вот такого, — сказал я и постучал ногтем по стеклу. — Так что друг у тебя хоть и риск любит, как я понимаю, но сейчас под угрозой.
— А может, на живца попробуем? — предложил Витя. — Сева без базара поможет, он всегда первым такое предлагает. Вот только… — он задумался. — Не будет же он просто по улице ходить, типа, рано или поздно на него кто-то с удавкой накинется? Маньяк, может, вообще про него не в курсах.
— Ну да… Может, когда он готовил список жертв… если он такой готовил, как профессор говорит — так вы ещё в Чечне были, — я пожал плечами. — Но присматривай за ним и попроси парней, чтобы одного его не оставляли. Во избежание, так сказать.
— Так как насчёт живца? — настаивал Орлов.
— Если брать при попытке убийства, — сказала Ирина, — и познакомить этого Севу с подозреваемым, то рано или поздно тот нападёт.
— Надо сначала определить главного подозреваемого, чтобы показать ему… — я задумался. — Но это тоже не самый быстрый вариант, маньяк может кого-то другого придушить, пока мы это всё готовим. Время идёт, а мы осторожничаем, чтобы не спугнуть. Но если дотянем, мокруха очередная на нас ляжет.
— Значит, объявить на весь город, кого убивает маньяк? — предложил Устинов. — А что это даст? Знаешь, это не чулки какие-то, которые можно переодеть, если у психопата на них бзик. Глаза-то ты не перекрасишь, а все зеленоглазые дома сидеть не будут, работу надо работать или учиться ходить. И сам гад затаится, а потом хрясь — и новая серия.
— Отработаем пока подозревамых, у нас их трое, — решил я. — И сегодня вечером начинаем с одного из них. А насчёт Севы, — я посмотрел на Витька, — крутится у меня одна мысль, я её обдумать хочу. Главное — присматривайте за ним. А пока… — я подошёл к окну и уставился на город.
Шёл слабый снег, из окна видно оптический завод вдали, блестящую ленту реки, уже скованную льдом, и лес. Скоро стемнеет. Мысли в голове роились беспорядочно, как-то было сложно уцепить хоть одну.
— Сфоткайте его, — сказал я. — И проявите цветной снимок, мол, на загранпаспорт или ещё куда-нибудь. Там на проявке Кирилл работает, я его попрошу ускориться. И подумаем, кому и как фотку заслать можно, если сегодняшний подозреваемый не подойдёт.
— А кого отрабатывать хотите? Крепить будете? — спросила Ирина.
— Пока только проверим, — проговорил я.
* * *Ира довезла меня до пожарной охраны, а сама вернулась на работу, потому что у неё-то дел тоже по горло. Мужики только приехали с выезда, чумазые, пахнущие горелым, они тушили склады на окраине города.
Среди них я встретил того самого Женю Кузьмина, жениха Юли. Похоже, невесту он любил, потому что её снимки держал в шкафчике и только нехотя поделился одним. Я сразу заметил её каре-зелёные глаза, и на снимке зелень видна отчётливо. Крапинки заметны, вживую такое видно хуже, хотя если бы всматривался — заметил бы сразу. Так что подходит.
После этого я вернулся в ГОВД, там как раз мелькал Кобылкин, вот он мне и нужен. Ему пока про глаза говорить не будем, но план действий обсудить надо по его подозреваемым, а то как пить дать, он сегодня к Ручке пойдёт, с нами или без.
На следака я не наткнулся, но зато увидел вопящего толстяка в пиджаке, держащего под мышкой толстую кожаную папку. Лицо аж красное от злости, натуги и стыда. Ну вылитый ментовский начальник, такой не орёт только в двух случаях — он или спит, или это портрет.
— И смотрите мне тут! — кричал он в сторону кабинета, где сидели руоповцы. — Всё проверю! Знаю я, как вы работаете! Беззаконие сплошное!
— И мы знаем, как ты работаешь, — отозвались из кабинета, и там раздался ржач. — «Бэху» свою когда починишь?
Толстяк прошёл мимо меня, распространяя вокруг себя запах ядрёного приторного одеколона. А! Это же Верещагин из областного главка, майор из отдела собственной безопасности, очень вредный мужик. Просто так он не приезжает, обычно майор отрабатывает какие-то крупные нарушения со стороны личного состава, жалобы на ментов, устраивает проверки и допросы сотрудников, на которых всегда смотрит свысока. Помню, это он тогда приезжал, в первой моей жизни, когда завели дело на Руслана Сафина, и очень долго действовал нам на нервы.
Верещагина самого закроют — но это через пару лет, когда уличат во взятках, задержат прямо на крыльце его новенького загородного дома, куда он приедет на своём БМВ. Но пока он работает и пьёт кровь ментам… и, говорят, не так и дорого за это берёт.
Впрочем, мужики из РУОПа себя в обиду не дали, на дешёвые понты не отреагировали, а чего-то серьёзного у ОСБшника явно на них нет. Вот почему Верещагин так позорно и сбежал. Я посмотрел ему вслед, хмыкнул и зашёл в кабинет.
— О, Пашка, садись с нами, а то мы без обеда сегодня были, — позвал отец. — Навёрстываем упущенное, так сказать.
Он со своими операми сидел за столом, на который поставили большую тарелку с жареными пельменями. Значит, кто-то ходил к Федюнину, набрал на всех. Сидели с вилками, ели так, что аж за ушами трещало, и я тоже не выдержал. Мне сразу выдали большой кусман свежего белого хлеба, которым я ловил капли бульона от пельменей, чтобы не испачкать брюки.
Тарелка закончилась быстро.
— Покурим, — я показал головой на выход, потому что так уж вышло, что все рабочие вопросы с батей мы обсуждали именно там, на подоконнике в коридоре.
— Ща, — он отхлебнул чаю и со стуком поставил кружку на стол. — Покурим — да дальше работать, а то устроили тут, блин, проверку. И совсем не вовремя.
— Никак Кроссу хвост прижали? — я усмехнулся. — И тот помощь позвал?
Но в ответ никто даже не улыбнулся, только Дима Кудрявый от неожиданности выронил ложку. Она зазвенела.
— Погнали, — батя посмурнел и достал сигареты.
В коридоре я отодвинул горшок с кактусом, который рос даже не в земле, а в сплошных окурках, и уселся на подоконник. От окна немного потянуло холодом, плохо заткнули на зиму. Отец встал рядом и всмотрелся через запотевшее стекло в город.
— Не просто сели на хвост Кроссу, — проговорил батя. — А выяснили кое-чего. Вот как ты и говорил, и Артурчик прав оказался, что Сафрон вместе с Кроссом дела мутят… ссорятся, подставы друг другу устраивают, кидают постоянно, но всё равно не разбегаются. Будто муж с женой, пятьдесят лет прожили, ненавидят друг друга, но не разводятся, а остаются вместе. Короче, мы нашли один из контактов Серёги с Новосиба, которого… ну, ты помнишь, — он поцокал языком.
— Которого повесили, — я кивнул.
— Угу. Вот только контакт этот сгинул куда-то, возможно, скоро вам попадётся. Рыжий такой мужик, высокий, мослы мощные у него, — отец показал на руки, — если труп такой всплывёт, мне сразу шумани. Но выяснили, у него есть ячейка — абонентский ящик на почтамте, на долгий срок арендованный. Там может что-то и полезное лежать, передавали друг другу что-то, скорее всего, через этот ящик. Заказали мы санкцию на вскрытие, но в область, потому что дело Кросса у важняка в областной прокуратуре. А вместо санкции вот этот хрен сегодня нарисовался.
Отец показал в окно. На улице толстяк Верещагин о чём-то разговаривал с Шуховым, стоя рядом со служебной машиной. Не просто разговаривали, ещё и хихикали, как старые приятели.
— Мудак мудака видит издалека, — батя коротко хохотнул. — Значит, правильной дорогой идём с этим ящиком. Короче, хотели смежников попросить посодействовать, да вот группу Петра экстренно отозвали в Москву, и друга твоего, Гришу Туркина, тоже. Мол, опять какой-то террорист нарисовался, не до организованной преступности теперь им. А местные чекисты телятся, бздят чего-то, похоже, проверка и к ним едет.
— Не к добру эти проверки, — заметил я. — Разом пошли. И москвичей угнали.
— Угу, — отец поцокал языком и помотал головой. — Серьёзные знакомства у Сафронова оказались. Если так — отмажется. Официально, по крайней мере.
